Хексен. Так она себя назвала.
Хексен. Девушка-вампир с очень короткими светлыми волосами и кошачьими глазами. Как же непохожи ее зеленые глаза на глаза Мишель. Никогда не видел я в них такой ярости, такой решительности, у Мишель просто не хватит на это силы воли. Она бы уже впала в отчаяние, окажись она в таком положении.
Кроме имени, мы не выпытали у нее ничего. Малефик дважды порывался применить пытку, и я дважды выходил из помещения. Как выяснилось, не зря. Лучше бы я туда и не возвращался.
Хексен. Резкое, короткое имя, безусловно, очень ей подходящее. Что ни говори, но имена Совет раздает им с редкостным чутьем. Короткая курточка, грубые джинсы, явно не нарочно порванные в трех местах, совсем не так изящно, как рвут джинсы человеческие портные. Армейские ботинки. Может, при жизни она была скинхедом? Острые уши придали ей неожиданно залихватский вид. Я попытался представить себе, как она выглядела живой, но не смог. Она яростно пыталась вырваться, несмотря на то, что в ее тело было воткнуто никак не меньше десятка серебряных спиц, и Малефик опасно покачивал у ее виска анкхом. Инститорис, похоже, пребывал в состоянии шока, ему явно пришлось хуже, чем мне - не так давно он сам испытал всю прелесть серебра. Эта дура продолжала вырываться, разрывая себя еще больше. Я сжал руку Инститориса, и он благодарно потерся о мое плечо. Сейчас он снова был моим ребенком, который нуждался, в защите. Малефик медленно, не спеша проткнул ее горло анкхом. Потекла темная кровь, девушка была голодна. Свежая кровь никогда не приобретает такой мертвый пурпурный цвет. Малефик не останавливался, узкая перекладина входила все глубже, она захрипела.
- Я... ничего... не... скажу!
- Хватит, - попросил я, - ты же видишь, что ничего от нее не добьешься.
- Кто сказал? Я только начал, - Малефик едва не мурлыкал. Похоже, он наконец дорвался до мести - стоило посмотреть на его лихорадочно горящие глаза и вновь объявившийся нездоровый румянец. Я понимал и не понимал его одновременно. Как же сильно надо ненавидеть, чтобы причинять другому существу такие страдания! Да, много накопилось в нем за эти годы. А самое пугающее здесь то, что я невольно испытывал симпатию к тому, как он это делал. Не спеша, с расстановкой, точно зная, как сделать максимально больно... Если он не развяжет язык этой девчонке, я ее зауважаю. Но в лучшем случае убью - это самая большая милость, которой она заслуживает.
Я потянул Инститориса к двери. Не следует ему это видеть. Да и для меня слышать хрипы Хексен уже невыносимо. Мне начинает казаться, что она действительно ничего не знает.
Не знаю, скольких мы убили сегодня. Но если мне суждено отправиться в Ад - я заберу с собой как можно больше этих подонков.