(Письмо, найденное вложенным в книгу, которая хранилась в могиле светловолосой девушки в подвенечном платье)

Не уверен, что вернусь сюда еще когда-нибудь, но если захочу освежить в памяти последние события - вернусь непременно. Беда в том, что у меня, как у вампира, практически совершенная память, а потому я живо помню каждое слово, даже каждый оттенок слова.
Трудно сказать, почему я выбрал именно эту могилу как хранилище своих записей. Возможно, эта юная леди мне чем-то близка. Не знаю, что случилось с бедняжкой, но раз ее похоронили прямо в свадебном наряде - вряд ли она была счастливой. Я тоже не был счастлив в течении этих более чем ста лет…
Кладбища всегда влекли меня - так забавно думать, что тебе место там, внизу, среди них, иссохших и сгнивших, а ты ходишь по земле, пьешь чужую кровь и демонически смеешься при слове "совесть". Только сейчас это не кажется мне забавным. Я чувственен по своей природе, а в результате стрессов мои чувства обострились еще более, я чувствую каждой точкой тела биение чужой крови в своих сосудах, словно она просится наружу, обратно... Увы, дорогая, тебе суждено умереть вместе со мной. И беда в том, что я совсем не собираюсь умирать. В последние годы у меня были суицидальные мысли - тяжело быть охотником-одиночкой, но сейчас мне кажется, что я заново родился. Дело, конечно, в этом темноволосом вампире со странным именем Формалин.
Он очаровал меня с первого взгляда, как только вошел. Кажется, его немного шокировало мое внимание, но это совсем не помешало ему разглядыватъ меня, думая, что я этого не замечаю. Он так смутился, что едва не покраснел, а жаль - я нахожу прилив крови к щекам очень привлекательным… Не знаю, что манило меня в нем, но когда он ушел и пропал, я не удержался и отправился следом.
Я нашел его в ванной, перед зеркалом - похоже, он был погружен в раздумья, даже не заметил, как я вошел. Он удивительно красив - даже для вампира, хотя красота среди нас не редкость. Я едва сдержался, чтобы не застонать от невозможной близости к нему - стоило протянуть руки, и я коснулся его плеч. Он вздрогнул, и я ощутил, как он напрягся. Через напряженные мышцы мои клыки проходят особенно упруго, я обожаю это ощущение. Не говоря уже о том, что для вампира нет крови более сладкой, чем кровь своего же собрата... Хотя порой я встречаю столь невинных людей, что сама их суть противится тому, чтобы попасть в мои объятия. Ломать их сопротивление - увлекательнейшая игра. Но никакой человек не сравнится с тем, что можно сделать с себе подобным.
Возможно, я слишком доено не пробовал кровь вампира на вкус и забыл, как она восхитительна, а может, Формалин и в самом деле отличается от остальных. Я почти на полголовы выше его, и мне пришлось склониться над ним, чтобы иметь возможность припасть к сонной артерии. Медленное, размеренное биение, совсем не как истеричный человеческий пульс. В свое время Рауль научил меня одной простой истине: если кого-то хочешь, нельзя себе отказывать в удовольствии. Мы расстались вскоре после этого, но все эти годы я убеждался в его правоте. Моими жертвами всегда становились только любимые, желанные люди, ночь за ночью я испытывал ни с чем не сравнимый восторг, влюбляясь вновь и вновь и приводя историю к логическому окончанию. Увы, роман со смертным может закончиться только смертью, да простит меня небо за невольный каламбур. Не представляю, как члены Совета пьют кровь без удовольствия, не зная о жертве ровным счетом ничего, никогда не доводя дело до конца. Это же сущий ад...
С огромным трудом я заставил себя оторваться и приостановился, переводя дыхание. Много, много лет никто не пил моей крови, и сейчас я жаждал поделиться ею с Формалином. «Если он не захочет сделать этого для меня, боюсь, я впаду в глубокую депрессию и совершенно перестану себя уважать». С этой мучительной мыслью я развернул его к себе лицом и заглянул в его глаза. То, что я увидел, принесло мне облегчение, ибо я видел - страсть.
Я расстегнул воротник свитера, и темноволосый искуситель подался мне навстречу. Боже мой, как все просто. Судя по всему, школа Ромео - все чисто, аккуратно, ни одного лишнего движения, ни одной потерянной капли, но какая экспрессия! Я просто таял, мне пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть. Я остро чувствовал каждую точку, которой касались его нежные пальцы. Мне казалось, что я в объятиях ребенка, и неудержимо хотелось смеяться.
Я счастлив, что вернулся. Дорогой мой Рауль, при случае я отблагодарю тебя, не сомневайся. Ты снова подарил мне жизнь, которой я и так обязан тебе уже дважды.