Я проснулся и почувствовал нежное прикосновение к векам. Гадая, Мария это или Ромео, я открыл глаза и понял, что не угадал - это была Мишель.
- 'омео просил сказать тебе, чтобы ты немедленно шел в подвал.
Я кивнул.
- Ты пойдешь со мной?
- 'азумеется, я же его ученица, между нами нет тайн.
По выражению ее глаз я понял, что случилось нечто экстраординарное, и теперь она изо всех сил пытается держать себя в руках. Отсюда и маска отчужденности, которая так портит ее миленькое личико.
Спустившись по лестнице, я открыл дверь и остановился на пороге. Кроме Ромео, в комнате был незнакомый вампир - я безошибочно почуял его нечеловечность. Красивый, статный, на вид старше Ромео, волосы довольно короткие, каштановые с проседью, и немного вьются. Лицо спокойное, а глаза внимательно изучили меня прежде, чем я сообразил, что именно вижу. Я замер в нерешительности, не зная, что сказать. С одной стороны, Ромео вполне спокойно воспринимает присутствие в его доме постороннего вампира, но с другой - разве не все вампиры наши враги?
Незнакомец сам разрешил мое замешательство, поднявшись из кресла, в котором сидел, и протянув руку для приветствия:
- Добрый вечер, друг мой. Мое имя Рауль.
- Формалин, - тише, чем хотелось бы, отозвался я и пожал его твердую, холодную ладонь.
- Простите, что нарушил ваше уединение. Я готов начать свой рассказ, но где же Ваша прекрасная невеста? Думаю, она тоже хотела бы послушать его.
- Наверное, она еще спит, - подумав, сообщил я. - Признаться, я сам только что проснулся. Думаю, мы можем начать без нее.
Я вопросительно посмотрел на Ромео, он кивнул. Мой учитель пребывал в состоянии крайнего напряжения, я понял это сразу, как вошел в комнату. Видимо, появление Рауля было для него такой же загадкой, как и для меня.
Я сел слева от Ромео, Мишель заняла стул возле двери. Мы приготовились слушать.
Рауль прокашлялся.
- Думаю, мне стоит начать издалека. Я веду свой род из числа Древнейших, мой возраст превышает два тысячелетия. Если бы я входил в число членов Совета, то занял бы высочайший пост. Увы, мне это чуждо. На мой взгляд, Старейшины Совета - просто сборище старых консервативных маразматиков. Я бы не хотел выглядеть сейчас, как их глава. А при таком образе жизни это неизбежно.
Я невольно улыбнулся. Вспоминая голые иссохшие десны и потрескавшиеся руки Старейшего, не могу с ним не согласиться.
- Большую часть своей сознательной жизни после смерти, если можно так выразить наше состояние, я посвятил поискам истинного бессмертия. Вы можете возразить, что вампиры бессмертны - с какой-то стороны это так, тем не менее члены Совета умирают один за другим, а их место занимают новые - кажется, сейчас это называется текучестью кадров. И большая часть вампиров идет на смерть сознательно, потому что не в состоянии принять свою сущность. Вы знаете, что только восьмая доля Ритуалов, проведенных Советом, оказалась удачной? Остальные погибли либо еще во время процедур, либо позже, когда поняли, кем стали. Мне повезло - я перенес превращение вполне нормально, а через сорок или пятьдесят лет уже полностью вжился в свое обновленное тело. Как видите, я почти нашел разгадку бессмертия. Рецепт прост: человеческая кровь в больших количествах и постоянный поиск жизненных целей. Кровь позволяет мне дольше сохранить свою внешность и физические данные, а цель... цель предохраняет мой разум от сумасшествия.
- Простите, что перебиваю, но нельзя ли ближе к теме? - Оборвал его рассказ Ромео.
- Да, конечно. Как вам будет угодно. На самом деле это вводная часть, чтобы как можно полнее дать вам понять, кто я и чем живу. Думаю, в свете описанных мной событий вы поймете, почему я так заинтересовался вами. Я надеюсь помочь вам свергнуть Совет. Честно говоря, мне они тоже доставляют массу неудобств. Я всегда ненавидел бюрократию. Не воспринимайте это, как мое очередное развлечение, хотя по сути - так оно и есть...
- Расскажи, как ты нашел нас, - попросил я.
- Ах, это. Это наиболее интересная часть загадки, да? - Рауль выложил на стол кипу газет и большую потрепанную карту города. Карта была покрыта россыпью кружков, нарисованных красным карандашом. - Это все местные газеты, вышедшие за то время, что я слежу за вами. Я отмечал на карте все места, где были совершены загадочные убийства либо пропадали люди. В конце концов я обнаружил, что подобные преступления происходят по всему городу, кроме этого места, - он указал на карте небольшую область, где находился дом Ромео. - Разумеется, если где и искать мятежных вампиров, то только там. Ну а найти ваш дом было несложно.
- А убийства, которые совершают другие вампиры? Они не могли запутать?
- Глупости. Сейчас членам Совета запрещено убивать.
- Если это так просто, - я тоже вступил в дискуссию, - почему Совет не вышел на нас?
- Не смешите меня. Совет презирает все, что делают люди, не представляя, как они бывают наблюдательны и полезны именно благодаря своей слабости и многочисленности. Как описано в книгах Совета, "люди суть пища, и ничего более".
- Так что вы хотите от нас?
- От вас? Только чтобы вы продолжили то, чем занимаетесь. Я намерен помочь вам всем, чем смогу. Власть Совета в этом городе, мягко говоря, напрягает. Поскольку я не вступаю с ними в открытый конфликт, мне приходится соблюдать их дурацкие условности - не убивать, не оставлять свидетельств, ежемесячно докладываться уполномоченным членам совета о всех своих действиях и не проявлять ни малейших признаков инициативы. Это утомляет... Я хочу анархии, хочу кровавой резни, моя душа истосковалась по смерти! Разумеется, я не стану до этого доводить, я вполне разумен, чтобы убивать незаметно. Но как сладка была бы свобода... Господа, я готов вступить на тропу войны рука об руку с вами.
Мы переглянулись и сдержанно поаплодировали. Признаться, Рауль не внушал мне доверия, но, с другой стороны, у меня не было причин не верить ему. Кроме того, его голос обладал почти гипнотическим воздействием - мягкий, глубокий, завораживающий, в его словах можно было раствориться, как в мягком бархате. Казалась святотатственной сама мысль оскорбить его подозрением.
Я резко ударил себя по щеке.
Все взгляды в комнате мгновенно обратились на мою скромную персону. Я поднял руки - пардон, пришлось...
- Пойду взгляну, где там Мария, - отличный предлог избавиться от их общества, тем более что я действительно волновался.
Поднявшись на второй этаж, я деликатно постучал в дверь, за которой спала моя возлюбленная. Никто не отозвался. Я постучал погромче, потом и вовсе подолбил дверь ногой - тот же результат. Вероятно, она ушла куда-то, но на всякий случай я все-таки заглянул внутрь.
Заглянул внутрь, и сердце мое, и так бьющееся медленно, едва не остановилось. На полу, среди груды скомканных тряпок, лежало некое существо - я почуял исходящий от него запах смерти. В складках, трещинах и морщинах угадывалась моя Мария. От неожиданности я размашисто перекрестился, почему-то левой рукой, и бросился вниз.
Не знаю, какое у меня было в тот момент лицо, но на лицах Ромео и Мишель отразился неподдельный ужас. Рауль позволил себе легкое удивление. Я раскрыл рот, пытаясь что-то сказать, но сказать было нечего, я никак не мог облечь в слова то, что видел. Я бессильно воздел руки к потолку, а потом упал на колени. Ромео, как всегда, оказался рядом. Я истерически смеялся в его руках, потом плакал, потом вообще не шевелился и даже, кажется, не дышал. Боковым зрением я видел, как Рауль стремительно вышел из комнаты, что-то искала на полках Мишель, Ромео шептал что-то успокаивающее и гладил меня по волосам. Когда Рауль вернулся, я был уже более-менее в состоянии соображать.
- Она мертва, - скорбно сообщил он. Ромео лишь прижал меня покрепче, по-моему, он и так уже догадался, Мишель прижала обе руки ко рту, подавив крик. - Я видел такое раньше. Это последствия неудачных экспериментов. Они долго не живут, но угасают ярко и в полную силу. Таких вампиров иногда создают специально, как армии, в гарантию того, что они через некоторое время самоликвидируются... Мне очень жаль.
Я помолчал с минуту, а потом взвыл в полный голос. Никакая, даже самая безумная, надежда не могла мне помочь хоть на миг поверить, что ее можно вернуть. Виной тому - едва уловимый запах разложившейся плоти, какой никогда не исходит от живого мертвеца вроде тех, кого я знал. Он просачивался даже в подвал, во всяком случае, мне так казалось, он впитался в мои руки, волосы, одежду. Мне хотелось сорвать с себя кожу, лишь бы не слышать его, но запах пристал намертво, щекотал ноздри, напоминая: "Она мертва, ты ничего не сможешь поделать".
Потом, кажется, меня обнимали уже все трое, Мишель рыдала вместе со мной, она тоже любила Марию, несмотря на свою глупую ревность. Марию любили все, она была доброй, озорной, утонченной, остроумной, великолепный собеседник, прекраснейшее существо...