Наскоро утолив голод, мы начали собирать необходимые химикаты и оборудование. Большую часть я лично стащил из ближайшей больницы, взломав замок. Среди прочих жидкостей и порошков была и литровая банка формалина - предмет моей особой гордости. Символичные вклад.
Часть ингредиентов Ромео собрал в разного рода строительных и хозяйственных магазинах - пришлось искать такие, которые работают круглосуточно. Кое-что он купил в аптеке.
Чашу и еще кое-что из посуды и реквизита мы взяли из моего прежнего опыта. Я испытывал подступающий ужас в преддверии того, что нам предстояло сделать.
В подвале, где мы ранее спали, пришлось устроить целую алхимическую лабораторию. Пробирки и склянки с разноцветными жидкостями одновременно завораживали меня и наводили ужас. Возиться с ними предстояло мне - я лучше всех разбирался в химии и биологии, несмотря на провал в памяти.
Когда все было готово, мы наконец решили начать. Девушку пришлось привязать к стулу - веревки впивались в нежное девичье тело, но это были пустяки в сравнении с тем, что ей предстояло вытерпеть, так что я не жалел ее и привязал как можно крепче. Ритуал начался...
Не стану описывать эту процедуру - стоит лишь отметить, что мне было страшно, очень страшно. Я ловил себя на том, что время от времени по моим щекам стекают слезы, ладони вспотели, а волосы становились дыбом от ее криков - несмотря на свое сумасшествие, она еще не ушла в себя настолько, чтобы потерять способность осмысленно реагировать на боль. Когда я заливал в ее вены раствор из пробирки №1, настоянный на моей же крови, мои руки уже тряслись так, что я сразу же пролил почти треть драгоценной жидкости, и Ромео в конце концов отобрал у меня шприц и закончил все сам. Мне хотелось выть от отчаяния. Каким же надо быть бесчувственным подонком, чтобы исполнять роль холоднокровного палача раз за разом, как эти психи из Совета! Теперь я понял, за что Ромео их так ненавидит. В них не осталось ни капли человеческого.
Мишель стояла за нашими спинами, безучастно глядя на процесс. На ее лице не отражалось ничего, кроме мрачной решимости. Я был уверен, что ничто не испугает ее на пути к бессмертию. Хотя то, что мы делали, было, на мой взгляд, хуже смерти...
Закончив, мы оставили девушку, разрезав веревки, закрыли дверь, и я первым отправился вверх по лестнице. После нескольких шагов я сорвался и побежал, остановившись в гостиной, после чего меня стошнило. Кровавая лужа на ковре совсем не улучшила моего состояния. Ромео помог мне подняться, обнял за плечи и куда-то повел. Дальше я смутно помню, что кто-то из них уложил меня в кровать, где обычно спала Мишель, и накрыл одеялом. Мне было ужасно плохо. Меня трясло, и постоянно казалось, что мои руки замерзли и ничего не чувствуют. Я не мог отделаться от ощущения, что это я был привязан к стулу там, внизу, что это моя кровь лилась на пол и мои крики сотрясали воздух. Я постоянно ощупывал свои руки, шею, пытаясь убедиться, что я цел и на мне нет кровоточащих ран. Мне все время мерещилось, что в мои вены влили дурно пахнущей жидкости и теперь мое сердце остановится. В конце концов я провалился в бессознательное состояние - не то сон, не то обморок.