Веллер: Добрый день, дорогие радиослушатели. Как обычно, по воскресеньям мы встречаемся в эфире. Напоминаем телефон прямого эфира, 956-15-14, и мы отвечаем на ваши звонки.
Что касается звонков (когда не могут дозвониться), объясняю сразу — у нас четыре линии, и линии эти телефонные постоянно открыты. Но техника работает так, что 4 звонка одновременно иногда переклинивают друг друга; именно по этой причине дозвониться невозможно, вот ни по какой иной. Так что пробуйте ...

---

Радиослушатель: Михаил Иосифович! Глеб (Лев?) Михайлович, Тихорецк, Краснодарского. Я вас уважаю, конечно, но... Скажите, пожалуйста, почему вы поддерживаете Суворова о начале войны, который развил (Суворов) гитлеровскую пропаганду о том, что Советский Союз начал готовиться к войне? Ну, Гитлер готовился, и мы готовились, поэтому ну чё тут? Вот что я хотел спросить. Извините, несколько сумбурно.

Веллер: Я вас понял. Большое спасибо вам и за вопрос, и за интерес к этой теме.
Не то, чтобы я вот как-то кого-то поддерживал или кого-то ниспровергал — у меня есть моя точка зрения, и моя точка зрения в основном (вот в генеральной линии) относительно начала войны совпадает с точкой зрения Владимира Богдановича Резуна, он же (псевдоним) Виктор Суворов.
У нас до Суворова (вот, считайте, года где-то до девяностого, начала 90-х) точка зрения была единственная и официальная и традиционная; а иных не допускалось, потому что в условиях Советского Союза советская история — это было дело только партии и партийной линии (вот кому изучать историю можно, кому нельзя, что говорить можно, а чего нельзя).
История Великой отечественной войны занимался Институт военной истории, который фактически был отделением Главного политуправления Министерства обороны. Когда у человека на плечах офицерские или генеральские погоны, и когда он работает... служит он в Министерстве обороны! — он делает что (он офицер, он солдат)? он выполняет приказ, задачу выполняет. Вот какая задача ему посталена, ту он выполняет.
Условия задачи были обрисованы ещё товарищем Сталиным ещё в начале войны, в 41-ом году. Мы занимались мирным трудом, мы к войне не готовились никак, мы нападать ни на кого не хотели, армия наша охраняла мирный труд советских граждан, на нас напали подло, предательски, без объявления войны, и именно этим предательством, подлостью, неожиданностью, ударом по нам, неготовым и мирным, неуспевшим подготовиться к войне, объясняется наше отступление и наше поражение 41-го года.
И надо сказать, что до самого до 90-го года эта точка зрения, изложенная товарищем Сталиным, не изменялась. Суворов был первым человеком, который сказал: «позвольте, а как это получается?..»
Ещё до Суворова, в конце 80-х, в журнале «Новый мир» вдруг проскользнула информация, которая у меня лично слегка помутила мозги. Мы всегда знали, что у немцев больше танков, больше самолётов, бронированная немецкая армада пёрла вперёд, авиация немецкая висела в воздухе, гоняясь за каждым пехотинцем, за каждым автомобилем, наша авиация была уничтожена на аэродромах, и всё у нас было более отсталое и в меньшем количестве.
И вдруг оказалось, что у немцев около 4000 танков было, а у нас около двадцати четырёх. Двадцати четырёх против четырёх немецких! У немцев было самолётов, опять же, менее 4000 (три с чем-то), а у нас было двадцать три с чем-то.
Ну, тогда стали нажимать официальные историки на то, что у нас всё было устаревшее. И устаревшее не получается, потому что только танков Т-34 и КВ суммарно было более 1700 единиц против трёх с половиной тысяч единиц немецких всего, вместе со слабобронированными пулемётными танкетками немецкими (которые мы считаем за танки), каковые танкетки были гораздо менее мощные, чем наш любой устаревший, так называемый, танк.
Короче, если сунуться в техническую базу, то ни малейшего ни количественного, ни качественного немецкого превосходства не наблюдается.
Если брать соотношение потери в живой силе, то наши потери многократно больше, а соотношение сил общее опять же в нашу пользу (у нас было больше).
В общем, после Виктора Суворова появился (уже в нашем тысячелетии, после 2000 года) ещё один историк, вот такой вот самодеятельный, понимаете, вне Института отечественной войны, вне ведомства генерала армии Махмуда Гареева — бывший флотский офицер из Бреста Владимир Бешанов, выпустивший книгу «Танковый погром 41-го года», а за ним последующие. А ещё позднее появился инженер саратовский (или самарский; простите, сейчас я путаю), Марк Солонин, который написал книгу «22 июня, или когда же началась Великая отечественная война», потом «23 июня», потом «Двадцать пятое», то есть наш удар по Финляндии, как мы втянули её в войну, в которую вступать она не собиралась, и так далее.
Когда суёшься в эту историю, выясняется, что: то, что мы называем сороковой год, война Германии с Францией, торжествующим триумфальным маршем Вермахта по Франции и позорным разгромом и бегством французов (20 дней продолжалась кампания Вермахта во Франции), то за первые 20 дней войны на своём Восточном фронте (или на нашем Западном фронте) Вермахт занял гораздо большую территорию, чем вся территория Франции, уничтожил и захватил гораздо больше техники, чем было во всей французской армии, понёс потери меньшие, чем понёс во Франции, а противостояли ему вооружённые силы более многочилсленные и лучше вооружённые, чем во Франции. То есть тот разгром, который немцы учинили нам летом 41-го года, намного превосходит тот разгром, который немцы учинили французам.
Так вот патриотизм и любовь к Родине, на мой взгляд (и не только на мой) состоят не в том, чтобы говорить «неправда, мы были самые мирные, неготовые, плохо вооружённые, а они победили просто потому, что они подлые». Глупости. Война была объявлена, нота о начале войны была вручена послом Шулленбургом нашему министру иностранных дел Молотову и так далее, так далее...
Объясняется всё это тем, насколько сейчас можно смотреть, что армия была небоеспособна, что армия бросала технику, что в основном стоял великий драп (это слово появилось в июле 41-го года), и что образцы мужества и героизма, которые были по всей линии гигантского фронта — это именно отдельные случаи, которые не могли компенсировать общей картины развала и бегства.
А Суворов пишет наоборот: не в том дело, что мы были такие глупые и неготовые, а в том дело, что главное — это упредить противника в развёртывании: он ещё развёртывается, и тут-то ты наносишь удар, когда у него всё смешано. Потому что, говорит Суворов, армия наша была хорошей, мощной, обильно вооружённой, и товарищ Сталин делал это давным-давно, потому что, простите... Когда мы начали наращивать свои вооружённые силы в 1929 году, на Западе была Великая депрессия. И поэтому проклятые капиталисты нам задёшево и с готовностью наперегонки продавали всё, что угодно, любые заводы, любые вооружения, любые технологии, любое оборудование — только купите — потому что они все прогорали.
И когда мы в течение первой пятилетки к 34-му году создали уже мощную на тот момент и танковую, и авиационную промышленность — да ни у кого в мире и близко не было столько оружия, какие горы за эту первую пятилетку наготовили мы. И мы не скрывали, это стояло у нас на гербе, это стояло во всей нашей идеологии, что наша конечная цель — это установление справедливого, прогрессивного, коммунистического строя на всём земном шаре, освообождение наших братьев-пролетариев.
Ну, так а в чём же тут тогда говорить, что Суворов неправ? что мы хотели сами начать войну? Знаете, а почему бы её самим не начать, если считать «Гитлер должен на нас напасть, ну так и чего ж ждать? Нужно бить по нему первыми» — даже с этой точки зрения.
Просто очень тяжело, когда тебе вдруг выдают некую истину, которая противоречит всему знанию твоей жизни. Конечно, это долго не укладывается.
Итак, наше телефон 956-15-14, и мы продолжаем отвечать... Алло, говорите.

---

Радиослушательница: Здравствуйте. Вас беспокоит Ростов-на-Дону, Анна Ивановна. Я обыкновенный русский человек, не политик, к сожалению, и всегда с удовольствием слушаю вас, и слушаю Соловьёва, когда он приглашает вас к барьеру... У меня вот такой вопрос: всё без конца говорят о том, что Ленина надо выбросить, у него руки в крови, Сталина без конца, он сякой-такой... Объясните мне, пожалуйста, чьи руки в крови в кровавое воскресенье? Кто повинен в этой крови, где пролилась она рекой?

Веллер: Спасибо за вопрос.
Что касается призывов выкинуть Ленина из мавзолея. Я придерживаюсь той точки зрения, какой придерживаются достаточно многие люди, что Ленин (вот как сейчас, лежащее тело, мумия, прах — называйте как хотите) — это ведь сам по себе (ну, что значит «выкинуть-не выкинуть, земле предать, не земле») ничего не решает. Ленин как человек — частное лицо. Имеется ввиду Ленин, как основатель и вождь Коммунистической партии.
Значит, разбираться надо с Коммунистической партией. Если Коммунистическая партия преступна, то должен быть какой-то нюрнбергский трибунал, который расследует, изобличит злодеяния и преступления Коммунистической партии, вынесет свой приговор, пусть даже без всяких там посадок, без всяких виселиц — но скажет, что вот это вот преступление против человечности, все эти истории многочисленных расстрелов, невинных людей, расстрелов целых сословий, и купечества, и священников, и уничтожение казачества, и так далее — всё это на самом деле преступление, всё это в чём-то... Вот если уничтожение какого-то конкретного народа геноцид, то в советской России молодой проводилось истребление не по национальному, а по сословному признаку. Вот ты принадлежишь к какому-то сословию — этого достаточно для того, чтобы тебя уничтожить, потому что сословие твоё объективно вредное. Ты сам, может быть, ни в чём не виноват, но объективно сословие должно быть ликвидировано, потому что оно эксплуататорское и кровососное.
Вот когда коммунистическая партия будет таким образом заклеймена, тогда можно убирать Ленина с Красной площади — но также должны быть как-то поражены в правах, как-то морально наказаны люди, которые состояли в коммунистической партии и занимали при этом какие-то руководящие должности в коммунистической партии, а также в руководящих органах вообще.
Тогда получится, что у нас Егор Тимурович Гайдар, который не только был коммунистом, но был заместителем главного редактора журнала «Коммунист» и всячески насаждал коммунистическую идеологию, должен понести хоть какое-то, хоть моральное наказание за то, что он насаждал вот это коммунистическое зло; а то, что он потом занимался перестройкой — это уже немного другая история.
Этого у нас не делается. Потому что получается, что все люди соответствующего образа, кого ни поскреби — они были или просто коммунистами, или активными функционирующими коммунистами. Вот, понимаете, поэтому никто из них и не хочет, чтоб был какой-то моральный суд над коммунистической партией.
Если же партия будет признана невиновной, и деятельность её скорее правильной, оправданной, прогрессивной — то тогда оставьте Ленина в покое.
А вообще такие вопросы можно, в конце концов, решать голосованием. Если Красная площадь является центральной площадью столицы страны, в конце концов весь народ работает на содержание этой столицы, весь народ смотрит на демонстрации-парады на Красной площади — вот, всеобщее голосование должно решать, оставлять или не оставлять. А то, понимаете, что ни год, то подбрасывают эту дурь в газеты, «выносить, не выносить» (ну, чтобы не выходили там бить в пустые кастрюли, и спрашивать, а кто, собственно, украл нашу еду и наши деньги; пусть лучше говорят, что делать с Лениным).
Теперь, что касается девятьсот пятого года.
Насколько я знаю, государь-император Николай II Александрович был такой милый добрый мирный человек, прекрасный семьянин. Как государь, он был совершеннейше неспособный человек... (простите этот звук, это доказательство нашего прямого эфира, это у меня зазвонил мобильный телефон, который я забыл выключить; мой друг Соловьёв меня бы убил, если бы у меня в прямом эфире зазвонил телефон; вот я его выключил)
Значит, Николай Второй. Как государь, как самодержец, как глава государства он был человек не только бездарный, но объективно человек весьма и весьма жестокий. Это человек, который не устроил траура по давке на Ходынском поле, когда погибло несколько тысяч человек при его коронации; это человек, который втолкнул Россию в Первую мировую войну, каковая Первая мировая война России... ну, лучше бы не надо было соваться в эту распрю — вот, пусть немцы-французы-англичане бьют друг друга, если они не могут без этого обойтись, но нам лучше было бы не соваться. Нет, он решил, что Россия должна поддержать свой престиж, и возможно захватить ещё какие-то земли.
И что касается девятьсот пятого года. Государь выехал из столицы, отдав приказ городскому начальству, чтобы не было никаких этих бунтов, со строгостью. И были расстреляны сотни человек, и были убиты дети, и полосовали нагайками и шашками; и каким-то образом люди, которые объявляют сейчас государя святым и семью невинноубиенной (семья-то уж точно невинно убиенна, а вот государь — это вряд ли), никак не желают думать о том, что десятки малолетних детей были застрелены 9 января пятого года — при том, что их несли на руках совершенно мирной демонстрации, и эта демонстрация просила, заметьте, только одного (того, чего просили и у нас, понимаете; было время, многие помнят) — просили, чтобы минимальная заработная плата была не ниже прожиточного минимума; вот, выражаясь современным языком, о чём просила эта демонстрация.
Так что государя императора, я думаю, расстреляли за дело, а вот семью жалко.
Итак, наш телефон 956-15-14, и мы отвечаем на ваши звонки. Здравствуйте.

---

Радиослушатель: Здравствуйте, Михаил Иосифович. Сан Саныч из Нижнего Новгорода приветствует вас с уважением огромным.

Веллер: Очень приятно, Александр Александрович.

Радиослушатель: Будьте любезны, такой вопросик. Либеральная мораль и нравственность в России привела ко многим безобразиям — порнографии, пропаганде насилия, проституции, детский секс — всё не перечислишь. Армия бездельников, которые культивируют алкоголизм, наркоманию, СПИД... Вопрос такой: разве при такой общественной морали и нравственности можно решить вопросы семьи и улучшения демографии? когда поборники вот этих всех свобод сами прячут своих детей за границей и сами туда стараются улизнуть, а тут каким-то образом кому-то заплатить, и хотят решить вопросы семьи, и демографические вопросы решить. Как ваше мнение? Будьте любезны, спасибо за внимание.

Веллер: Большое спасибо за вопрос. И ответ на него мне мог бы напомнить ответы товарища Сталина на вопросы газеты «Правда» (было как-то такое интервью): длинный-длинный вопрос, и ответ товарища Сталина «да», длинный вопрос, ответ «нет».
Совершенно понятно, я думаю, что я с вами согласен. Когда-то знаменитый в Белоруссии и во всём Советском Союзе председатель самого лучшего показного белорусского колхоза-миллионера Стефан Орловский (прообраз знаменитого председателя, роль которого сыграл Михаил Ульянов в фильме «Председатель») на вопросы газетчиков (вот он прибыл, ещё война не кончилась, безрукий человек в разорённое село) «вот с чего надо начинать вообще работать?» он сказал: «Сначала нужно выбрать место такое хорошее, взгорочек какой-нибудь, чтоб берёзки там росли, и сказать: когда я умру, я бы хотел, чтоб меня похоронили вот здесь». Чтобы люди с самого начала поняли, что ты сюда приехал не поработать ненадолго, а собираешься здесь жить, и здесь и останешься. Иначе тебе с самого начала не поверят.
Совершенно понятно, что когда народ (определённая часть) только и думает, что лучше бы жить там, или лучше бы жить сям — всё, что они говорят... ну, всерьёз, на веру, приниматься не может. Всё понятно, что рыба тухнет с головы, и кроме того, есть непреложный социальный закон, с которым никто ничего никогда не сможет поделать, потому что так устроен наш мир вообще. Понимаете, любое живое существо (и человек в том числе) инстинктивно стремится занять как можно более высокое положение в своём обществе — будь то волчья стая или человеческое государство, или стайка рыб, или посёлок хомячков-сусликов и так далее, так далее. Любая особь стремится быть как можно активнее, сильнее, значимее (ну, у них там, у животных, это может называться «второранговые» и «перворанговые» и самки, «молодые», там которых изгоняют и прочее), и вот каждый стремится стать перворанговым (ну, и в идеале хорошо бы ещё и вожаком). И поэтому все особи автоматически копируют действия, копируют образ жизни перворанговых и вожака, потому что это и есть их цель поведения. Это к тому, значит, что рыба тухнет с головы.
Что бы ни проповедовало правительство, власть и люди наверху, но люди внизу будут всегда копировать тот образ жизни, который ведётся наверху. И если наверху люди будут вести себя не так, то разумеется, ничего не может быть изменено никаким образом. До тех пор, пока народ не будет убеждён, не будет знать, что власть в быту ведёт себя так же, как...
Мифы — мифы, созданные для народа, но во многом это была правда, и так должно быть. Единственный костюм Ленина, или единственный френч Сталина, или солдатская койка Гитлера (мы не о гитлеризме, мы о скудости и аскетичности личного быта), или Дуче Муссолини, который лично в уборочную берёт в руки косу, раздевается по пояс и идёт косить с крестьянами (у него ещё лучше получается, потому что он здоровый мужик был) и так далее, так далее... Когда все будут знать, что дети их живут так же, как живут дети всех здесь — ну, тогда могут говорить: «ну чо, ну свой же мужик, всё нормально». А иначе всё это, конечно, будет восприниматься в штыки, и никакие призывы никакой роли, разумеется, сыграть не могут.
Что касается того, что либеральная мораль разрушает семью — вы знаете, это даже не скрывалось. Потому что когда в конце 60-х, в 68-м году произошла вот эта знаменитая революция многослойная на Западе, революция хиппи (она же сексуальная революция), волнения в студенческих кампусах и так далее, и стали появляться разные книги, и стали появляться книги знаменитого Олвина Тофлера (сейчас он уже старик, пару месяцев назад приезжал в Москву на издание своих книг, переведенных на русский) — вся эта третья волна, где говорилось, что... (вот «Футурошок», самая знаменитая из его книг, «Шок будущего»), что мы должны понимать, что грядут перемены необратимые — то отмирает, сё отмирает, семья отмирает, понятие верности отмирает, ещё там многое отмирает — ну, мир вот такой вот. Всем это страшно понравилось (молодёжи особенно). Не, не всем, я оговорился, а молодёжи, потому что — вот «не так, как раньше, вот, свободно, весело, вот так и должно быть».
Либерализм означает... Понимаете, у нас ведь есть представление, что либерализм, ну... «он человек либеральный, либеральный — это значит, вот есть жёсткая власть, а либерал, он позволяет нарушать определённые вещи. Либерал говорит "ну ладно, ты заслуживаешь, допустим, строгого выговора с повешением у главного входа, но мы тебя на первый раз простим, так пожурим немного, оштрафуем рублей на десять, и всё" — это он либерал».
Вообще либерализм означает, что каждому можно почти совсем всё. Вот всё, что не запрещено, то и разрешено. Это значит, ребята, живи, кто как хочешь, работай, кто как хочешь, делай, кто что хочешь — если не запрещено законом конкретно то, что ты делаешь, то это свободно. А законами мы, что можно, разрешим. То есть будем запрещать как можно меньше. Нигде же не записано, что человек должен быть семейным. Или нигде не записано, что у него должны быть дети. А теперь не записано, допустим, что любовь должна быть двуполой — а пускай будет однополой. Нигде не написано, что один может заграбастать какое-то имущество, и после этого эксплуатировать другого. Либерализм означает: кто как устроился, так и хорошо.
Таким образом либерализм, который отменяет понятия стыда, совести, чести, морали, справедливости; либерализм, который говорит «всё можно... вот в суде не доказано (потому что это очень важно, суд)... демократический суд, он должен доказать; не доказал? а раз не доказал, значит, и ничего не украл! Ходи с гордо поднятой головой. Вот всё это совершенно можно! И пусть женятся люди одного пола, и пусть у них не будет детей, и пусть они за всю жизнь не произведут ничего абсолютно полезного, и пусть они пропагандируют свой образ жизни. А если они заболеют СПИДом — их надо жалеть и их надо лечить. То, что их предупреждали — ну, это неважно, теперь-то они ведь больны. Если они наркоманы, их следует пожалеть, их надо лечить. А то, что все знают, вот в этой квартире такой-то торгует наркотиками — а ты попробуй докажи в суде! А он даёт взятку милиции. А ты попробуй докажи, что он даёт взятку милиции! Не доказал? Не клевещи на человека!»
Вот такой либерализм, конечно, действует совершенно разрушительно, и от этого происходят на самом деле все наши беды. Потому что отношения в человеческом сообществе должны достаточно определённо регулироваться. И каждый с раннего детства должен знать: вот это вот можно, нужно и похвально, а вот это вот нельзя, порицается и даже кое-что жесточайшим образом карается. Современный либерализм в общем и целом, конечно, — это чума, которая уничтожает всю нашу цивилизацию.
956-15-14, и мы отвечаем на ваши вопросы.

---

Радиослушатель: Здрасьте. Это Владимир из Орехово-Зуева. Мне 18 лет, я бы хотел спросить об армии. Что вы думаете об армии сегодня...

Веллер: Владимир, вот вы ради бога пока не отключайтесь. Дело в том, что вообще я думаю об армии довольно многое. Понимаете, у меня есть большой ряд соображений, большой ряд претензий... Если вы хотите ознакомиться с тем, что я думаю об армии в объёме, большем, чем я могу изложить в рамках передачи, то книга называется «Великий последний шанс», и в ней есть большая сорокастраничная глава, которая называется «Бедная армия». Вот там говорится то, что я думаю об армии вообще. А сейчас я готов ответить на вопрос более конкретный. Вы что имели ввиду?

Радиослушатель: Ну, стоит ли вообще служить идти сегодня или нет?

Веллер: Вы знаете, это зависит от того, куда идти служить, где, как, в каких условиях, потому что могут существовать части нормальные, где делают из мальчиков мужчин, а могут существовать (по-моему, таких пока, к сожалению, больше) части, где человека исключительно растаптывают, размазывают, и оттуда выходит в чём-то человек на всю жизнь униженный и хранящий память об этом унижении. В первом случае стоит, во втором не стоит.

Радиослушатель: Ну вот, извините, пожалуйста, сегодня реально самому выбрать, куда идти, а куда... где... там распределяют сами они?

Веллер: Вы знаете, это военкомат решает сам. Военкомат может прислушаться к чьей-то просьбе, потому что, как правило, военкомат (вот каждый, районный)... районный получает от областных разнарядку на приписку, во-первых, к каким-то конкретным войскам, во-вторых, у каждого военкомата есть свои, как говорится, покупатели — приезжают команды из разных мест, округов, и набирают себе отсюда вот людей. Так что если у военкомата есть выбор между несколькими родами войск, то могут прислушаться к желанию, где вы хотели бы служить. А если военкомат вот сейчас, допустим, тех, которые маленькие, берёт исключительно в танкисты, а тех, которые короткие крепыши, берёт исключительно в подводники, а всех остальных, допустим, он берёт в погранцы (ну, потому что вот этот военкомат, именно этот район поставляет в этом году погранцов)... Если при этом вы не маленький и не коренастый, то вы пойдёте в пограничники, и дело с концом. Вот, как правило, оно обстоит вот так.

Радиослушатель: Спасибо.

Веллер: Не за что.
956-15-14, и мы готовы ответить на ваши вопросы.

---

Радиослушательница: ...как же его отчество?..

Веллер: Его отчество Иосифович, ничего страшного, я говорю, что это легко запомнить — мой отец был тёзка Сталина.

Радиослушательница: Владимир Иосифович!..

Веллер: Вы знаете, а имя моё Михаил, как архангел Михаил, но не Гавриил. Я всё равно рад вас слышать.

Радиослушательница: Михаил Иосифович.

Веллер: Да, я вас слушаю.

Радиослушательница: Вы меня слушаете?

Веллер: А кого ж мне ещё слушать-то? У меня здесь больше никого нет.

Радиослушательница: Михаил Иосифович, у меня к вам вопрос. Как вы относитесь к предателю Краснову, казаку, и как вы относитесь к предателю Суворову? Потому что это уже... мне очень много лет, и я в курсе всех этих дел.

Веллер: Понятно.

Радиослушательница: А сейчас я слышу о вас, из ваших уст, совершенно противоположное.

Веллер: Понятно.

Радиослушательница: И ещё последний вопрос. Скажите, пожалуйста, сколько вам лет, чтоб мы по возрасту потом сопоставились.

Веллер: Понятно. Большое спасибо.
А лет мне от роду пятьдесят девять. Если вам меньше (а из ваших слов явствует, что вероятно вам больше лет, чем мне), то я безусловно уважаю вас вне зависимости от вашего возраста, но даже в том случае, если вы старше, это не обязательно значит, что вы больше знаете. В противном случае людей на все профессорские должности приходилось бы назначать исключительно по возрасту, но ни в коем случае не по профессиональной подготовке (дело ведь такое).
Всё, что мы с вами (и вы, и я) можем знать как о Суворове, так и о Краснове, сказано сегодня исключительно в книгах. Потому что архивы по Суворову закрыты и для меня, и для вас — значит, мы можем черпать с вами сведения из телевидения, из радио, из газет и из книг.
Я не стану сейчас вас спрашивать, насколько можно доверять всему, что говорится по телевидению, всему, что говорится по радио, и всему, что пишется в газетах. Я думаю, вы совершенно счастливы вашими прибавками к пенсии, ваш жизненный уровень постоянно возрастает, правительство о вас заботится и с каждым днём вам живётся всё лучше. Если нет, то я не знаю, но по телевидению и газетам получается примерно так.
А теперь, если по книгам всерьёз. Сначала о Краснове. У меня вышла полгода назад книга по истории Гражданской войны, и это первая панорамная книга по истории нашей Гражданской войны вообще. («Панорамная» — это значит, по которой можно составить себе представление.)
Раньше у нас (в советский период) считалось так: все, кто против красных, были враги. Независимо от того, что они защищали конституцию, которая была, строй, который был, законное правительство, которое было законным за один день до октябрьского переворота — если они были против большевиков, они были предателями. Кто их назвал предателями? Предателями их назвали большевики. Кто побеждает, тот и объявляет их предателями, это очень просто.
Краснов, который был призван донским казачеством в атаманы, которому в пояс поклонились, которого атаманом избрали, защищал свой край от полных, под метёлку, подчистую, продовольственных поборов (была объявлена продовольственная диктатура, а продовольственная диктатура была ещё круче продразвёрстки; проддиктатура означала: ставится приказ вывезти оттуда... как говорили тогда, «надо взять хлеб» — любой ценой!.. То, что потом там детишки дохнут с голоду, это ничего, революционер не должен, понимаете ли, знать жалости).
Так вот Краснов старался сохранить независимость донской территории, независимость — потому что на тот момент, на 18-й год, страны не существовало! Страна была развалившаяся на многие-на многие части. И говорить, что все, кто выступал против большевиков, предатели — это страна состояла из предателей, и этих предателей было в несколько раз больше, чем большевиков; так в жизни не бывает.
Атаман Краснов в другой совсем раз промашечку-то сделал, когда он согласился на назначение командующим казачьими частями Вермахта при министерстве восточных территорий Третьего рейха — что было, то было. За это Краснов и был судим (кроме того, что за свою деятельность в Гражданскую войну), за это Краснов и был повешен (кроме того, что за свою деятельность в Гражданскую войну), по этой-то причине и сегодня донское казачество в лице своего руководства, избранного по традиции и закону, считает невозможным реабилитацию Краснова — каковую точку зрения и я разделяю (о чём недавно по телевидению и был разговор). Это что касается Краснова.
Теперь что касается Суворова. Если бы оказалось, что сегодня Виктора Суворова уже выкрали из Англии, где он живёт, и привезли в Москву, и сняли все показания, и выставили на суд, и процесс открытый, и показали бы, что это действительно перебежчик и предатель, и вот это он предал, и за это приговаривается к расстрелу — то я полагаю, так бы оно и было; и даже принимая во внимание смягчающие обстоятельства, я готов допустить, что снисхождения он не заслуживает.
Но если мы говорим о книгах Виктора Суворова, то это немного другое дело. Потому что человек может быть отъявленным негодяем, но если он говорит, что дважды два — четыре, то дважды два, тем не менее, — четыре, хотя хороший человек (много хороших людей) говорит, что пять. Нет. Они хорошие, но они неправы.
Так вот, если говорить, понимаете ли, о книгах Виктора Суворова — в них много передёргов, в них много подтасовок, в них много умолчаний, но этот человек свернул гигантскую глыбу. Он свернул всю мировую теорию (всю мировую теорию!) начала Великой Отечественной войны. Он показал, что миф о полной неготовности Советского Союза — это враньё. Миф о невооружённости Красной армии — это враньё. Миф о превосходстве Вермахта в чём бы то ни было — это враньё. Миф о том, что Союз готовился к оборонительным действиям — это всё враньё.
Для того, чтобы это немножко оценить, нужно хоть чуть-чуть что-нибудь понимать в военной теории и в военном искусстве. Можно прожить всю жизнь и, тем не менее, ничего не понимать в этих вещах. При всём моём к вам уважении я полагаю, что вы не являетесь специалистом в этой области, и ваш праведный гнев происходит из того, что вы просто об этом пока недостаточно узнали.
Время наше кончилось, большое спасибо за внимание всем, до следующего воскресенья и всего вам самого доброго.