Был на корабле. Произвёл большое впечатление.

Здравствуйте, товарищи ученые, потенциальные покупатели и просто сочувствующие!
Меня зовут Снорри Стурлусон, и я анонимный алкоголик патологоанатом, занимаюсь сбытом органов для чёрного рынка и поеданием консервов из желудка исследуемых за-ради повергания в шок молоденьких оринаторш. Приятно познакомиться, кстати.

Сегодня на моем столе находится экспонат номер два под кодовым названием Воробушка, двадцати двух лет от роду и бла-бла-бла. Мне это всё не интересно, я с живыми людьми не работаю, ибо докучают своей болтовней. Вот с мертвыми — другое дело. Одно удовольствие рассказать дохлику под конец рабочего дня какую-нибудь историю тяжкую, вдохнуть пары медицинского спирта на прощание (можно и глотнуть, не возбраняется), ну и домой, к телевизору, холодильнику.
Но работа такая работа. Первым делом трупы, пельмешки с домом-2 подождут.

Итак, в анамнезе значится (от 2009 года): голые тётки, паучихи, птички-невелички, покахонтасы, довольный жизнью воробей женского пола, чеширский кот однако, язык без костей, ипохондрия обыкновенная, пара фунтов самоиронии, руки-из-того-места, товарищ Сталин, муж, немного еды, чутка нытья, много громких слов.

Вследствие тяжелых гормональных изменений, внутренние органы экспоната существенно отклонились от установленных анатомией человека норм, делая её, тем самым, бесполезным донором, но забавным подопытным кроликом. Рассмотрим все это дело повнимательнее.

• Руки. Если верить мед. карте, первая позолота на руках Воробушки появилась довольно-таки рано. Скажем, 2009 год, максимум — 2010. Далее золочение шло полным ходом, едва ли не в геометрической прогрессии, повергая в шок врачей и сплетников. Я, конечно, ни разу не художник, но эволюцию чую за километр, иначе какой из меня врач? Подшитые к делу материальные доказательства подтверждают мою теорию: с завидной регулярностью экспонат показывает картинулечки, картинки и, не побоюсь этого слова, картины. Всякие-разные, совсем не заразные. В целях сохранения любопытного генетического материала, резюмирую — в формалин!

• Сердце. Отодвигаем в сторону грудную клетку, вынимаем легкие, и вот оно, то самое которое. «Таак, а что это тут у нас покрылось пылью и проржавело окончательно? Ах, это СССР… Ну, тогда ладно», скажет унылый критик и будет не прав. Да, сердечко и правда напоминает своими сексуальными изгибами (и нет, я действительно про сердце, а не про грудь) серп и молот. Да, в карте с избытком хватает од и сладостных поэм во славу советского народа и устоя, но мы страна свободная, так что заострять внимание не будем. Зато для Кунсткамеры пойдет как оригинальный сувенир, все польза.

• Говорилка. Это удивительный орган есть далеко и не у всех, а лишь только у тех, кто нежной пламенной любовью любит лытдыбр, сексуальные игрища на тему «расскажи мне, как прошёл твой день», похотливые вздохи «а помогите мне советом-приветом» и скабрезные шуточки по поводу и без. Все дело в говорилке, и только в ней одной. Своим присутствием и ежедневно растущей невоздержанной потребностью отдавать окружающим даже то, что можно и придержать, орган вынуждает обладателей вести активную виртуальную жизнь, вести блоги и писать о том, что… Да обо всём, если честно. К врачу сходила, кино посмотрела, подумала вот об этом и вот об этом, нашла смешную штучку, вспомнила грустную няшную печальку из подросткового прошлого. Хорошо это или плохо? Сложно сказать. Иногда говорилка идет в одном экземпляре и тогда не остается ничего иного, кроме как наподдать веником под зад и прогнать читать книжки/думать думы, но есть такие исключительные случаи, когда к говорилке прилагается комплект из самоиронии, здорового юмора и вкусного цинизма. Тогда, конечно, другое дело. Можно и почитать, и подискутировать, и помолчать, и послушать. Наша бездыханная Воробушка как раз из числа последних. У неё комплект добротный, одни заголовки чего стоят, любо-дорого смотреть. Воробушкину говорилку смело отправляю в перевозку для трансплантации — пригодится очередному безвкусному, безграмотному и упоротому бложику.

• Аппендикс. Знаете такое противное ноющее чувство, когда хочется размазывать сопли и слюни по всему лицу? Жаль, но у Воробушки оно в зачаточном состоянии. Девушка, конечно, при жизни ныла время от времени, но совсем непрофессионально. К сожалению, данный орган для пересадки не годится.

• Глаза. Ситуация неоднозначная, товарищи, весьма и весьма. Если верить фотографиям экспоната, с глазами у неё все более чем, однако письменных подтверждений не имеется в наличии. Это как с динозаврами: знать знаем, а видеть не видели. Оно, может, конечно, и было, но Васе Пупкину об этом мало что известно. Это я к чему? Да все к тому же — за лытдыбром совсем не видно полета мысли. Смотрела ли, аль читала что-то Воробушка, кроме настоящей крови и еще нескольких мимоходом упомянутых фильмов? Чем вообще она интересуется на досуге, кроме рисования и фотографирования с оружием? Как насчет культпросвета? Тайна, покрытая мраком. Засим глаза оставляю на месте, хотя экспонату они уже и не пригодятся. Рисковано, знаете ли, пересаживать кому-то.

• Мозг. Он есть у меня ©. В смысле, у неё. Училась девушка, молодца! И писать об этом не забывала, рассказывала старательно, работы показывала. И всячески проявляла себя как человека, прямо скажем, незаурядного, интересующегося. Что немного противоречит предыдущему обследованному органу. И я вам скажу, как врач с большим опытом и несоразмерным эго, что такой мозг в наше время — находка для врага. Берегите от злых глаз, а я пока отправлю данный экземпляр туда же, куда и говорилку.

• Требуха. Без неё не обошлось, увы. Наверное, нет в природе таких сладких томных трупов, у которых не лежало бы в загашнике пара кг всякой ереси, вроде гифок, вопросов «А зачем вы меня читаете? А что вы тут делаете?» и т.д. Но градус терпимости в случае с Воробушкой выдержан в лучшем виде. Да, есть, но не надоедает. В конце концов, можно и пролистнуть, чего уж там. Хотя ипохондрия все-таки превалирует над остальным. Экспонат себя бережет, но так яростно, что даже немного странно. Поход к врачам — святое дело, ну и подозрения на страшную-ужасную болезнь тут же, под боком. Требуху мы не храним, посему на выкид.

Вывод: для трансплантации пригодно мизерное количество органов, однако отличнейшего качества. Остальное — в утиль за отсутствием пользы для сторонних и случайных наблюдателей (качество не пострадало, заверено глав. врачом). И дело не в том, что плохо или неинтересно. Как раз таки интересно и затягивает, но только тех, кто Воробушкой интересуется как человеком и потенциальным другом.

Все, я кончил. Зашивайте.

С уважением, подпольный патологоанатом Snorri Sturluson.