Началось все с того, что я пил третий (а может четвертый) день подряд. Точнее, пил я только один день, первый, а дальше всего лишь похмелялся. Сидел я, значицца, дома перед монитором сильно нетрезвый и втыкал во френдленту, периодически отрываясь для того, чтобы накатать себе в журнал очередной кусок бреда. И жрал я, значицца, феназепам (теперь уж и не припомню, за каким хером я его жрал). Сначала 5 таблеток, потом еще 3, потом целый пласт. И запил я это дело полутора литрами крепкой «Охоты». Сидел, сидел, а потом взял и вырубился. И не включаюсь. Мама зашла, посмотрела на мою бренную тушку, распластавшуюся на диване, на пиво посмотрела и на пустую упаковку от этого сраного феназепама. Не знаю, что ей подумалось, но она вызвала «Скорую», попутно пытаясь меня включить. Приехали медработники, засунули в меня какой-то шланг (тут я ненадолго включился, проблеском помню что-то жуткое, похожее на пылесос с вантузом на конце хобота), потом взяли под белы рученьки и потащили в машыну. Отвезли в Склиф, промыли, поставили капельницу (наверно) и распределили меня в Психиатрическую Клинику №15, она же «пятнашка», она же Канатчикова Дача, о ней еще Высоцкий пел.
Усадили меня в другую машыну, прикрепили ко мне санитара, повезли. Тут я снова включился, начал беседовать с санитаром. Оказался он человеком умным, интеллигентным, отлично рубил в компах. Во время беседы о сравнительных преимуществах FreeBSD перед Linux мы подъехали к конечной точке нашего пути, к больнице, ставшей на месяц мне домом. Я переоделся в больничное, сдал свои вещи на хранение и был препровождён к койке, в которую радостно бухнулся и тут же вырубился.
Смутно, словно сквозь толщу силикатного клея, мелькали какие-то лица, изредка я ощущал лёгкую боль – это меня кололи или ставили капельницу – я автоматически фиксировал эти факты как составляющие длинного дурного сна. Наконец муть стала светлеть, и я вынырнул на поверхность, то есть проснулся. Надо мной нависало доброе небритое лицо человека в белой мятой рубашке и глубоким вырезом. В одной руке у него была металлическая тарелка.
- Сьешь кашу, я тебе принес. А то вторые сутки лежишь, не ешь ничего.
Повернув голову я осмотрел помещение, в котором находился. У стен ряды одинаковых кроватей, белый потолок, не особо чистые окна. На некоторых кроватях лежали люди в таких же белых рубахах. За дверью кто-то матерился.
- Где я? – задал я вполне резонный вопрос.
- В психиатрической клинике номер 15, - ответило небритое лицо.
«Ёб твою мать», подумал я.
- Ёб твою мать, - я недолго думая озвучил свои мысли.
Палата, в которую меня занесло волею судьбы, звалась Первой Палатой и находилась под постоянным присмотром санитара. В ней содержались пациенты, только поступивншие в клинику и с неустановленной пока степенью нормальности, а также пациенты с вполне установленной за долгое времени ненормальностью (тьфу, сам не понял, что написал. Психи, короче, в этой палате были, а также провинившиеся). За четыре дня, находясь в первой палате, осмотревшись, приглядевшись к людям, я сделал кое-какие выводы. Итак...

Люди
Спектр психов широк, на любой вкус найдутся. Есть дебилы, олигофрены, шизофреники, параноики. Красота. Отдельные личности:
Серега – лет 25, все время проводит в курилке, где или клянчит сигарету, или просит оставить, или курит бычки. Если его как следует попросить, то может сьесть горящую сигарету. Также ест нифеля (остатки заварки после чифиря), ловя от них неслабый, видимо, кайф. Пачку «Примы» выкуривает за 20 минут, проверено.
Серега 2 – возраст не определен, можно дать от 16 до 50, вероятно, под сороковник – также курит бычки все время, постоянно бубнит разные повторяющиеся слова или фразы. Если прикрикнуть, то на минуту затыкается. Заебал всех. Как и первый Серега, живет в отделении больше восьми лет, то ли родственников нет, то ли они от него отказались.
Орёл – лет 20-30 (у психов вообще сложно определить действительный возраст, особенно, если коротко стрижены и небриты. Только по наличию седых волос можно с большей или меньшей точностью определить, сколько лет). Передвигается с большой скоростью, малость дёрганый. Тоже лежит больше восьми лет, очень редко к нему приезжает мать, которая и определила его в психушку из-за нежелания делиться жилплощадью. Тоже стреляет постоянно сигареты, ночью трахает свой матрас, пока не получит по хребту кулаком. Когда на него накатывает, то лупит себя кулаком по спине и груди, потом ходит с жуткими синяками.
Паша – лет до 20 точно. Нажрался галоперидола с водкой, после чего крыша у него отъехала быстро и, боюсь, надолго. Год назад был буйным, жрал собственное дерьмо. Аминазином его привели в приемлемое состояние, сейчас это довольно тихий парень, всегда улыбающийся, незаменим, когда нужно вымыть пол в столовой после еды (если наш стол дежурит). Неплохой парень, пока под аминазином.
Покровский – 64, хотя выглядит на 80. Бывший академик, имел хорошую квартиру-дачу-машину, приличную пенсию. Но вот женился на молодой, она его под каким-то предлогом засадила в Кащенку (1я градская), а там лечение известное – 4 куба аминазина в задницу каждый день и будь здоров. Естественно, что он от такого лечения впал в глубочайший маразм, не держит в голове ничего дольше минуты, ходит под себя ну и т.д. Но имеет нехорошую привычку болтаться по всему отделению и открывать все двери, до которых дотянется. Иногда это здорово выводит из себя, посему большую часть времени он проводит «на вязках», т.е. привязанным к кровати или скамье в коридоре.
Саня – лет 30. Считает себя вполне нормальным, жалуется, что его засадила в психушку мать. Тем не менее, оказалось, что к тридцати годам он нигде ни дня не работал (!). Говорит «Зачем? Мне и так неплохо». Как-то раз сьел 40 таблеток какого-то снотворного, говорит «по ошибке». Короче, шизофреник явный.
Таблеточки
1. Сколько
Подсчитал, что ко времени полной регенерации крови (21 день) мной скушано около 400 колёс. Примерно 20 в день. Также подсчитал, что в отделении за день раздается примерно 1000-1500 таблеток. Мой сосед только на ночь одной горстью 13 получал, а всего за день около 40. Масштабы поражают. Из чего вывод: современный психопатологоанатом психотерапевт (психолог) должен быть в первую очередь хорошим фармацевтом и химиком, а психоанализ оставьте для богатеньких буратин и преподавателей психологии. Маша, возьми на заметку!
2. Что
Пару-тройку раз в день соматические неустановленного названия – для улучшения работы внутренних органов. Три раза в день дают мочегонное (очистка организма), две таблетки релашки (первую неделю кололи релашку в задницу) таблетка антидепрессанта. На ночь добавляется либо сильное снотворное, либо нейролептик, гасящий работу мозга (азалептин, галоперидол, в совсем плохих случаях аминазин). В той же Кащенке (совсем плохой вариант, лучше туда не попадать) все проблемы решаются за счет нейролептиков. Одному моему сопалатнику довелось два месяца лежать в Кащенко, так он год потом приходил год в себя, до такого овощного состояния его там довели.
3. Траблы
От первого снотворного засыпал быстро, но в 4 утра обязательно просыпался и не мог уснуть больше. Не у меня одного такое было – в курилке в 4 утра полный аншлаг собирался, не меньше 10 человек. Потом заменили мне это снотворное на азалептин – на второй день проявились побочные эффекты: непроизвольное сокращение мышц по всему телу (очень неприятно, знаете ли, то рука дернется, то лицевая мышца какая, то челюсть щёлкнет), головокружение (закрываешь глаза и падаешь без конца) плюс паркинсонизм – дрожание головы и рук (сильно обламывало при еде – пока ложку до пасти донесёшь, половину расплескаешь, да и соседи осуждающе смотрят, дескать, допился бедолага, аж руки трясутся). Сообщил я о беде своей врачу, прописал он мне циклодол как корректирующее средство. Вообще, циклодол (он же паркопан) – универсальный корректор при всех траблах, вызываемых нейролептиками. Галоперидол, например, без циклодола вообще жрать нельзя, перекосоёбит сильно. Ну так вот, прописали мне его, на второй день приёма дрожь унялась, зато с утра я стал испытывать что-то типа лёгкого приятного опьянения, эйфорическое состояние длилось с семи часов утра и до второго приема лекарств. Короче, два дня я ходил как обдолбанный, улыбался, чуть не целоваться ко всем лез. К этому же времени относится и мой рекорд по количеству ежедневно съедаемых колёс – 28 штук в день. Через ещё три дня психическое состояние вроде стабилизировалось, но возникла новая напасть: начали сниться очень яркие, цветные сны с сложным сюжетом, словно я не сплю, а галлюцинирую с закрытыми глазами, вдобавок, я начал разговаривать во сне, как сказали мне мои сокамерники сопалатники, а однажды во сне так махал руками, что смахнул кружку со своей тумбочки. К счастью, не разбилась.
Кому скучно и кто похитрее – колёса не пьет, а потихоньку откладывает, а как накопится приличное количество – хавает сразу и получает нехилый приход в зависимости от того, что схавал. Сосед мой однажды обожрался колёс до такой степени, что ночью три раза, пардон, обоссался, а весь следующий день не мог ходить и разговаривать и давление скакало как бешеное. Врачи сперва думали, что его инсульт хватил…В себя пришел только через три дня. Короче, фтопку такие развлечения.

Нравы (вкратце)
В виду некоторой приближенности любой настоящей психушки к тюрьме (сплав двух систем – пенитенциарной и медицинской), а также некоторого количества людей, находящихся под судом и в психушке лежащих для выяснения вменяемости (в нашем отделении на 60 человек было 5 уголовников и человека 3 приблатнённых), нравы также достаточно близки к тюремным. Например, привычка многих, даже не сидевших, к чифирю (для тех, кто не знает: чифирь - это чрезвычайно крепкий чай, пачка на кружку воды, грубо говоря. Действующее вещество – кофеин, производимый эффект схож с опьянением). Чифирит чуть ли не половина отделения, даже странно, откуда они столько чая берут. Запаривают прямо на кухонной плите, медсестрам на это плевать совершенно. Есть даже пара-тройка совершенно на это дело подсевших, которые имеют вполне стандартную чифирную ломку с утра. Выпрашивают хоть пакетик чая пожевать или ложку кофе.
Существует чёткое разделение на 2 лагеря: первый – это первопалатники, они ходят в белых кальсонах и им нельзя заходить дальше пяти метров от своей палаты. Каждый человек, начинающий свою карьеру психбольного в пятнашке, проходит через первую палату. Только от его поведения зависит, покинет ли он первую палату или нет. Второй лагерь – это вторая (тоже поднадзорная) палата, третья, четвёртая и элитная пятая. Содержащиеся в этих четырёх палатах носят зелёные штаны и цветные куртки. Имеют покрывала на кроватях, начиная с третьей палаты – собственные тумбочки (которые, правда нещадно шмонаются медсёстрами каждый божий день. Нельзя: ничего острого, режущего, стеклянной, металлической посуды низзя, нельзя чай, кофе, сигареты больше одной пачки и т.д.).
Всё наше 24 отделение суть тридцатиметровый коридор с расширением в центре, где стоят столы (столовая, типа). В дальнем конце первая палата и туалет-курилка-ванная, в ближнем к двери – пятая палата и ординаторская. По одну сторону коридора палаты, по другую вспомогательные помещения. Есть неплохой 25дюймовый телевизор, 2 холодильника.
Подъём в 7 утра (хотя половина уже к этому времени не спит – а кое-кто уже и чифирнуть успевает), в 9 завтрак, сразу после него приём таблеток и уколы. Далее моют палаты, шмонают тумбочки, уводят к врачам. В 14 обед, потом приём таблеток, затем тихий час до 16. В 16 по понедельникам и средам приём посетителей, в 18 ужин. Отбой в 22.
Каждая среда – банный день, меняют всё постельное бельё и заставляют мыться всех. Также особо небритых заставляют бриться (а в остальное время – хуй побреешься, или горячей воды нет, или ещё чего). Приезжает даже парикмахер (всё для вас, хуле), у которой в арсенале машинка для стрижки и 2 насадки – 2 см и 3 см. Я еле отбакланился от такого стайлинга и сохранил свой хаер.
Каждый день – обход. Врачи обходят всё отделение и спрашивают каждого больного о его здоровье. Естественно, надо говорить, что чувствуешь себя великолепно (не переигрывая), если, конечно, желаешь выписаться пораньше и ещё вменяемым.

Психушка. Эпилог.
Итак, через недели полторы после моего появления в больнице меня перевели в элитную пятую палату (10 человек, собственные тумбочки, стол с шахматами-шашками-домино, вдобавок вполне лояльное отношение со стороны медсестёр при проверке тумбочек. Сигареты не отбирают, чай-кофе тоже, единственное, попросили меня заменить железную кружку – идеальный сосуд для поднятия чифиря – на обыкновенную, ну и бритвенный станок хранил под матрасом, так как с этим строго – вдруг я им кого зарежу). Кроме того, разрешили мне ходить на улицу в составе бригады по доставке еды с пищеблока, чему я сперва обрадовался, как-никак хоть какая-то прогулка на свежем воздухе. Потом, правда, восторги мои малость утихли, так как три раза в день таскать на приличное расстояние тяжелые бачки – удовольствие сомнительное. Пришлось косить-забивать, ссылаясь на то, что мне нельзя по причине отсутствия почки, простуженности и т.д.
Должен заметить, что за всё время пребывания в стенах сего богоугодного заведения я не чувствовал никакой подавленности, угнетённости или тоски. Не знаю, в чём дело, то ли в относительной новизне всего происходящего, то ли в грамотном блокировании хандры нейролептиками, то ли в том, что человек я довольно общительный и сразу нашёл себе друзей, в разговорах с которыми и коротал долгие больничные часы.
Интересно, что кроме описанных мной психов большая часть всех остальных – люди, не страдающие никакими сильными психическими расстройствами, а попавшие в дурку либо по недоразумению и ненадолго, либо просто алкоголики, подлечивающиеся по договоренности с заведующим отделением после запоя или «белочки» (страшная, надо сказать, вещь «белочка» - оба Серёги, про которых я писал, поехали крышей именно после неё. Вдобавок наступить она может в течение целых десяти дней после того, как человек прекратил пить. В общем – скажем «нет» алкоголю!).
Врач, которая вела меня, была красивой тоненькой девушкой двадцати восьми лет, к сожалению, замужней. Ко мне она относилась очень хорошо, да и был я образцовым пациентом, поэтому и выписала меня через месяц, не дав лекарствам и обстановке нанести непоправимый вред моему рассудку.
Тем не менее, некоторые проблемы были. Несмотря на предупреждение, что нейролептики, которыми я был активно окормляем, несовместимы с алкоголем, я всё же выпил в среду пару бутылок лёгкого пива для проверки. Результат оказался ужасающ: всю ночь я блевал как заведённый и чуть не отдал концы, после чего пару дней не мог придти в себя. С курением тоже амба – всего одна сигарета Pall Mall special lights 6 (при том, что до этого я курил только крепкие сигареты) приводит к тошноте и головокружению. Сны снятся страшные, с подозрительно внятным и чётким сюжетом, но закольцованным и повторяющимся с незначительными изменениями раза три.
На учёт в ПНД меня не поставили (за это спасибо). Дали рекомендацию – где-то год (а лучше 2) пить антидепрессант, и тут же выписали мне на него рецепт. Дома я глянул в справочник с целью выяснить, что за лекарство такое этот трифтазин. С испугом прочёл, что это довольно сильный нейролептик с неплохим набором побочных эффектов, вдобавок, требующий коррекции циклодолом. Представьте, год жрать нейролептик+циклодол! Спасибо, но не в этой жизни.
Но антидепрессант всё же думаю нужно некоторое время попить. Посоветуйте какой-нибудь безрецептный лёгенький?

via Чорный Канцлеръ