Зачем? Зачем это все? Интернет удивительная субстанция. Совсем недавно я его клял. Как старый «чван» обвинял в бесплодности. Но вдруг почувствовал, что здесь есть глоток свободы. Удивительно, но я здесь могу раскрыть себя. Здесь я могу публично «раздеться», превозмогая природную стыдливость. Раньше этого не было. Мои мысли – моя голая раздетая сущность. Удивительно, но то, чего я стеснялся – своих мыслей и желания писать породило только положительные отклики. Удивительно, но на старости лет я – физик теоретик, понял, что не точными формулами человек ценен, а тем духовным, что он впитывает с молоком матери. То, что я пишу, это эксбиционизм. Фактически я публично раздеваюсь, но не могу преодолеть желания раскрыть душу…
….
Да было оно все. Только никто не замечал. Да и сам я не думал об этом. А сейчас просто смолчу, что бы не соврать. Не могу ответить враньем. Не могу нанести удар в ответ на глупый вопрос. Глупость ставит в тупик. Нелепо отбиваюсь, хотя зря. Я не могу ударить, поэтому ухожу. То, что делаю, – выстраиваю комнату с дверью, куда можно спрятаться, которую тебе не удастся открыть, так как этого нельзя сделать усилием руки, поворачивающей ручку. Ее можно открыть только улыбкой, добрым словом, а войти только с добрым сердцем – я там тебе недоступен.

И снова я здесь, но меня уже нет…
Ты видишь того, кто ушел навсегда,
Та видишь меня, но лишь только след
Остался здесь от меня…

Меня не надо любить, достаточно брать то, что я даю. Любовь женщины в том, чтобы быть любимой. Ее предназначение – щедро принимать дары. Сделай так, чтобы тебя любили - и это чувство не обойдет тебя стороной, тогда ты познаешь настоящую любовь.
Накопленная раздражительность ищет убежища, она хочет спрятаться, зарыться в ворох исписанных бумаг. Но рано или поздно прорывается. Это как капли, наполняющие сосуд – после предела каждая следующая капля выплескивается. Не нужно обращать внимание на обилие мелких претензий. Не нужно искать смысл ни в одной из них - если нет любви – всегда найдутся новые. Ноя огрызаюсь на каждую из них, глупо, а главное – выглядит смешно. Постараюсь молчать. Скорее выстроить Комнату, и сразу нырять туда. Плюх, и нет меня.

Я рядом – прости, Меня нет – не скучай.
Я дерзок и груб, но ты не причем.
Не верю я в Бога, не верю я в Рай,
Мне сказка про Бога убога…

Если я и буду нуждаться в Боге, то обойдусь без платных посреднических услуг бородатого дядьки. По утрам он принимает исповеди, а к вечеру трахает запоздалую прихожанку ( или прихожанина? ). Захаживал я в монастыри. Не проникся святостью. Руки монашеские жадно схватили бутылочку заготовленного спирта, голос «божий» посетовал – «Еще бы Примы пачечку? А?». Но и бутылочки хватило, провел «экскурсию» «батюшка». Приговорил бутылочку, перекрестился, в Каре помочился, да и был таков.

Не верю я в Гурий, их сладостный вид
Твой образ рождает усталый и строгий,
Лишь то, чего нет в моем сердце болит,
Досталось мне то, что досталось не многим…

Деторождение – вот основа любви. Это не одно и тоже, но это близкое сопряжение. Поэтому самые красивые дети – дети любви. Если женщина не хочет выносить, родить, вскормить и воспитать моего ребенка – скорее всего она не хочет моей любви, а надо ей что-то другое. Что? Любовь начинается там, где от тебя ничего не ждут кроме самоотдачи. Настоящее чувство – само отдача, само истление. Оно там, где душа высушивает организм. Оно есть, когда хочется сказать «Ну вот и все, теперь можно и умереть, выше идти некуда».

Но твой поцелуй я внимаю упрямо,
А думаю в сладостный миг о другом,
О той дорогой и единственной в мире,
О том дорогом, что мне не знакомо.