Автобус был переполнен, и я сел в идущий следом.
Там было почти свободно, и я встал в углу из перил у окна в середине автобуса.
Было довольно тихо, только какой-то веселый араб рядом со мной живо жаловался по телефону на "больщой проблемы".
Девушка с небольшим букетом цветов напротив улыбалась в воротник чем-то своему. Я ее прекрасно понимал в этот момент.
Прижался лбом к запотевшему, холодному, влажному стеклу. Фонари искрились в каплях дождя на окне, сливаясь в паутинки света. Иногда они стекали вниз и сливались с мутными красными пятнами фар автомобилей, тормозящих на далеком расплывчатом и холодном светофоре.
Автобус перестроился в правый ряд и фонари на окне вдруг перестали блестеть. Мужчина в стоящем в пробке печально светящим фарами ниссане устало тер руками глаза. Хотелось поделиться с ним своим удивительно большим в этот вечер запасом физических сил, даже не требуя взамен истощенных моральных. Они были совсем не нужны. Не хватало их даже на то, чтобы улыбнуться маленькой и трогательной улыбающейся девочке в кудряшках на плакате с рекламой детских игрушек.
Я вдруг почувствовал, что очень устал. И от этого становилось еще спокойнее.От того, что я знал: я приду и лягу спать, прочитав перед этим что-нибудь убеждающее в том, что меня любят, проснусь - и все будет так же,замечательно, очень лично и по-домашнему.
Я вышел на одну остановку раньше, чтобы пройти по все тем же расплывчатым молниям света на асфальте до дома.
Было очень тепло.