Истерическая психопатия, истерические неврозы и истерические психозы -- это то, с чем имеют много общего истероидный рисунок личности (норма) и истероидная акцентуация (пограничное с психопатией явление). И это общее -- тотальная демонстративность, главная черта всего, что связано с корнем "истер-". Тотальная демонстративность
Проступают ли кровавые пятна на кистях и стопах у христовых невест, поет ли песенку после гибели отца Офелия, подкашиваются ли ноги у первой знаменитой психоаналитической пациентки докторов Брейера и Фрейда, проглатывает ли на глазах у всех горсть снотворных таблеток покинутая жена, переодевается ли в женское на сцене эстрадная знаменитость Борис Моисеев, говорит ли провинциальная красотка своему мужу привычное "ты меня не любишь" -- все это, несмотря на видимые различия, объединено этой самой тотальной демонстративностью.
Что же такое демонстративность? А это вот что... Я ставлю свою личность в центр внимания окружающих, как бы любуюсь ею сам и демонстрирую свои положительные, а то и отрицательные черты всем окружающим. Я постоянно добиваюсь внимания -- ежесекундно, ежеминутно, ежечасно, ежедневно... Внимание должно быть тотальным. Тотальным! А все остальные достойны меньшего внимания и пусть даже не пытаются соперничать со мной.
Усилия для получения такого внимания могут быть разными. Если они в пределах разумного -- одеться со вкусом, бросить кокетливый взгляд, заказать красивую визитную карточку, -- то мы имеем дело с истероидным рисунком личности. Если более изощренны -- женщина с красивой формой головы бреет ее "под Котовского", вместо нужных для занятий книг приобретается дорогая косметика и т. п. -- это уже акцентуация. Ну а когда в случае отсутствия результата от одобряемых обществом эффектов применяются шоковые средства (топлисс в метро или попросить у прохожего презерватив) -- психопатия-психопатия.
Что бы ни делал истероид, какие бы поступки он ни совершал, для него важно не столько их содержание, сколько то, смогут ли они привлечь внимание. Он постоянно старается производить впечатление и упивается своими впечатлениями от того, какое он произвел впечатление. Он все время на авансцене, а все люди для него зрители. А если их нет, он сам для себя и актер, и зритель. У него "весь мир -- театр". Истероид ищет успеха у возможно большего для данного момента числа людей, все равно каких. И каких-нибудь людей он может привлечь даже тем, что на более взыскательный вкус не очень-то приемлемо: блеснет нарядом, далеко не блестящим, а только блестким, по поводу и без повода кидает подцепленное у кого-то "обхохочешься", пройдется с соской во рту по любимому городу... Эмоции не в себе, а на весь мир. Пусть подслушивают, как она стонет в оргазме и жарким шепотом клянется в любви, пусть по радио передают... или по Интернету. Но не надо и подслушивать: в оргазме она чаще не шепчет, а так громко-сладко кричит, что этот крик души пробивает на пять этажей вниз и пять этажей вверх. Истероид даже застенчивость проявляет так, чтобы обратить на себя внимание.
Истероид всегда озабочен тем, чтобы о нем думали хорошо, а не плохо, при этом ему не слишком важно, хороший поступок он совершил или не очень, главное, чтобы его отметили. И даже каждый "Герострат" хочет, чтобы в его отрицательном поступке видели нечто замечательное: вот он идет по Тверской и орет смело криминальные песни.
Истероид может заниматься и философией или психологией, но при этом, ах, смотрите, я философ, ах, смотрите, я психолог. Истероида можно даже назвать целеустремленным. Его цель -- завоевать внимание окружающих. Не все так просто, иногда далеко не сразу ему удается сосредоточить на себе внимание, порой это стоит немалых усилий: приходится репетировать речь, выучить наизусть стихи, отказывать себе в пище, чтобы купить платье с фирменными ярлыками. То есть истероид в какой-то мере в своей целеустремленности удерживает программу в памяти воли и склонен к не очень большим, но все же существенным усилиям, чтобы эту программу реализовать.
Истероидов при их потребности в тотальном внимании к себе все же больше волнует сиюсекундный интерес, они любят срывать аплодисменты, им важнее именно живое внимание. Это вам не паранойяльный, который хочет глобального признания в веках. Истероиду не терпится, он должен получить сразу положительную оценку. Вот истероидный поэт написал две строфы и тут же звонит приятелю-поэту: "Ну как, мол, старик, здорово?" И ему отвечают: "Здорово", -- а что еще скажешь, неудобно ведь.
Истероид не ждет, когда его оценят по заслугам. Он напрашивается на комплименты.
Самооценка и уровень притязаний
У истероида они завышенные. Истероидка считает себя чуть ли не Лолобриджидой времен "Фанфана-Тюльпана", а сама тянет только на Катю из Тамбова. Замах на то, чтобы дать пощечину королю, а всего-то расцарапала лицо местному мафиози в рабочем поселке. Это сказывается неудачами во многих начинаниях, ударами судьбы, плохим жизненным самочувствием, а также и в сексуальных и семейных делах, и в профессиональных и политических.
Луначарский, говорят, высказывался по поводу Троцкого, что тот, дескать, может умереть за революцию, но так, чтобы при этом присутствовало не меньше пятидесяти человек. В общем, ничего, наверное, плохого в этом нет, потому что наблюдательный, как всегда, фольклор гласит, что на миру и смерть красна. Франсиско Гойя, офорт "Какое мужество": юная и нежная в длинном и женственном решительно и бесстрашно... фитиль к пушке, сейчас грянет выстрел, а она, нежная и юная, не дрогнет... Психическая защита
Эмоциональность эпилептоида мы описали в парадоксальном словосочетании "сдержан, но взрывчат". У эпилептоида эмоции сильные, хотя он и сдерживает их до поры до времени. А вот истероида можно назвать эмоциональным в смысле подвижности и тонкости эмоций. Подвижность выражается, например, в том, что истероидка горько заплакала -- и тут же улыбнулась, просветленная. А тонкость эмоций -- в восхищении красотой: "Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд и руки особенно тонки, колени обняв" (Гумилев). Тонкость эмоций истероида -- одна из основ искусства.
Истероид наводит свой истероидный порядок в вещах. При этом он прежде всего как бы следует законам красоты. Он эстет. Он знает и этикет, в этом он тоже эстет. Истероид тщательно соблюдает правила этикета, кичится этим, делает замечания в адрес человека, нарушившего этикет. Может даже унизить его: нечего, дескать, лезть со свиным рылом в калачный ряд. Ему даже нравится уничижать других именно в отношении культуры поведения, но невдомек, что этим он сам нарушает психологическую культуру общения. Впрочем, в целом он любит "делать людям красиво". И хочет, чтобы ему "делали красиво". В одежде, в квартире, в книгах -- у истероида во всем порядок в соответствии с модой и красотой в его понимании.
зачастую истероид становится врагом существующего порядка. Без него немыслима ни одна революция. Он революционер по своим эмоциям. Он тоже любит ниспровергать: это эффектно. И он эффектно смотрится на трибуне, на баррикадах, на танке, даже на табуретке, когда ораторствует, обличает, высмеивает, разъясняет, призывает. Чаще всего он из-за неглубокой проработки социальных проблем не сам приходит в революцию, а присоединяется к гвардии какого-либо паранойяльного лидера, которому искренне поверил, которому симпатизирует, и обретает в лучах его славы свой ореол его сподвижника. Это длится недолго, истероид остывает, разочаровывается, ссорится, иногда по пустякам, уходит к другим лидерам, получая ярлык предателя, перерожденца. На новом месте все повторяется, если он не уходит вообще от политики. Истероиду свойствен политический революционный романтизм, который подразумевает борьбу за справедливость, революционный терроризм, революционное жертвоприношение, революционное самопожертвование... Отличие от паранойяльного в том, что все это носит изменчивый характер.
Истероиды любят славу. Само слово "слава" их завораживает. "А где же аплодисменты?" -- растерянно огладывает истероидка совершенно пустой зал. А если зал полный, если он рукоплещет, истероид склонен выложиться до конца, у него появляется вдохновение, он вдыхает овации, на его лице счастливая улыбка. Слава -- тоже часть романтики. Увы, ради славы истероид может унизить соперника сплетней, подставить ножку.
творчество у истероида связано с простыми образами: пошел, ушел, пришел, ударил, люблю, интригую... Очень все понятно: романтические темы, простые песенки, мыльные оперы, мелодичные простые интонации в речи, прозрачные, как и у паранойяльного, символы. Но истероид быстрее обучается искусству, поэтому у него больше вкуса, чем у паранойяльного. Образы не так прямолинейны.
Истероид не может творить в стол, он должен сразу обнародовать результаты своего творчества. Ему нужен быстрый эффект. Для него лучше прочитать лекцию, чем написать статью, лучше написать статью, чем книгу. Но, впрочем, если он диктует книгу ученикам или книга состоит из его лекций, которые он знает уже наизусть, то легче напишет тогда и книгу. Истероид даже учить стихи не может в одиночку, ему нужны зрители или слушатели, хотя бы "телефонные".
Истероид вращается во множестве мест и преимущественно старается общаться с людьми интересными, знающими, от них он нахватывается разных сведений, цитат, подробностей биографий разных интересных людей. И создается впечатление, что он очень много знает. Когда он рассказал все, что сам знает, и все взял из "этой" компании, он переходит в другую, там снова все рассказывает и берет все, что можно, там. И так повторяется вновь и вновь. Истероид черпает многое и из книг, которые, как правило, не дочитывает до конца, но из каждой что-нибудь да запомнится. Поскольку истероида тянет к новым людям, он, чтобы производить впечатление, должен все-таки что-то читать. Вот так и накапливается эрудиция, вернее, впечатление эрудиции.
Речь
Интонации у истероида мелодичные. У него широкий диапазон, чуть ли не от баса до колоратурного сопрано. Он может произвольно замедлять и ускорять темп речи. Нет чеканности эпилептоида, есть певучесть. Слова произносятся плавно. Нет прерывистости, а если она и появляется, то намеренно, чтобы люди расчувствовались, чтоб показать, как "я смешался". Речь у истероида складная; не по складам он незнакомый текст читает, а так, как будто заранее все выучил наизусть. Модуляции и темпо-ритм речи истероида могут быть гипертрофированы, но практически всегда адекватны содержанию высказываний, в отличие от неадекватной речи шизоида. Речь истероида более выразительна, чем у эпилептоида, у которого она, впрочем, тоже адекватна смыслу, и более модулирована, чем у гипертима (этот и в речи просто вертляв). Иногда у истероида проявляется вальяжная или ироничная интонация. Его речь достаточно тонко выражает эмоции.
Дикция прекрасная, все буквы выговариваются, все внятно, членораздельно. Ему легче, чем другим психотипам, даются скороговорки. Он может произнести слово "молниею" так, что слышны зигзаги: мол-ни-е-ю. Легко и непринужденно произносит такие наукообразные абракадабры, как ассоциационизм и т. п.
Истероидные женщины пластичны. Их движения элегантные, плавные, раскованные, ловкие, кокетливые. И они всегда это подчеркивают: "от бедра... выступаем, выступаем, выступаем..." Движется истероидка, как кошка. Обратим внимание: кошка может пройтись по карнизу, развернуться на пятачке, пройтись назад, элегантно спрыгнуть и не разбиться. И голова, и хвост движутся по линии скрипичного ключа, это вам не гиппопотам, который весь похож на басовый ключ. Если эпилептоид разлагает на отдельные действия, которые выполняет слитно, если шизоид не может слитно выполнить даже одно действие, а выполняет неуклюже набор изолированных движений, то истероид легко, плавно, слитно выполняет сложные комбинации действий в одной льющейся деятельности или даже в нескольких сливающихся в полифонической музыке деятельностях. Поэтому истероиды красиво танцуют, движения их в танце разнообразны, выразительны, это своего рода самовыражение в танцах, особенно в современных, тусовочных, где свободы для творчества больше, чем в традиционных бальных. Танцы -- его стихия, он им обучается, для него это серьезное дело. Истероид гордится всем этим, демонстрирует.
Истероидная мимика -- это кино. Это множество утонченных движений.
Вот она изогнула бровь, вот прищурилась, а вот выражение смятения. Сморщила носик, широко улыбнулась, хитро скосила глаза, выставила "наивно" губы для поцелуя -- все у истероидки красиво и выразительно. И все адекватно.
Средства влияния на человека у истероида в основном носят манипулятивный характер, в отличие от эпилептоида, у которого они в основном ультимативные. Что такое ультиматум, каждому ясно: не сделаешь того-то, то будет то-то. Что такое манипуляция, мы уже писали в главе о паранойяльном психотипе, для него манипуляция и шантаж -- что для птицы крылья. Так вот, скрытое психологическое воздействие с материальной или психологической выгодой для себя в ущерб партнеру, то есть манипуляция, - прием воздействия, который и для истероида родной. Однако не только прямодушному эпилептоиду, но и мастеру политической интриги, паранойяльному, даже не снилась та психологическая тонкость, с которой манипулирует окружающими истероид.
Истероид в отношениях ценит больше само общение, чем что-либо другое. Если эпилептоиды месяцами не общаются с друзьями и собираются только на юбилеи, но при необходимости окажут помощь, то истероид ходит к друзьям регулярно, общается не ради дела, а просто чтобы поболтать.
Истероид часто врет. Мы нарочно употребили это слово. Никакие эвфемизмы здесь не годятся. Именно врет. Это качество получило даже специальный термин "псевдология" (болезненная склонность к вымыслу). Истероид врет не просто так, а чтобы произвести впечатление. Неправду при определенных обстоятельствах говорят все, даже психастеноид (который все же не врет, -- почувствовали разницу?). Но истероида от всех отличает то, что он ставит себя в центр своих выдуманных историй -- так же как и в центр каждого своего рассказа. Любуясь собой, он заставляет любоваться собой и других. Ему не хватает событий, в которых он выглядел бы действительно красиво, жизнь его не так уж богата. Так что при врать -- это просто настоятельная потребность.
Истероид любит многое обещать, этим он тоже привлекает к себе людей. Но он ненадежен в своих обещаниях: наврет с три короба, наобещает, но ничего не выполнит, ведь нужны более серьезные усилия, на которые его не хватает. Причем он всегда найдет себе оправдание, нередко фантастическое, но искренне и правдоподобно преподносимое.
Истероидов в науке не так много, все больше шизоиды, паранойяльные и эпилептоиды. Но истероидке может быть приятно блистать на научной трибуне, быть причисленной к лику ученых.
И вот тот или иной статусный профессор, увлекшись хорошенькой студенткой, принимает ее в аспирантуру, пишет за нее диссертацию, ну не полностью вместо нее пишет, но возится, правит тексты, печатает статьи в соавторстве с ней.
И смотришь -- она помыкалась-помыкалась и защитилась, в двадцать пять лет уже кандидат наук. Для разбавления скучной научной общественности вроде бы даже и не так уж плохо. Но если бы, не дай Бог, истероидов в науке оказалось много и все они старались только блистать, то это уже была бы не наука, а сплошной театр.
А.П. Эгидес. «Как научиться разбираться в людях»