День незадался с самого утра. Я давно заметил, это всегда так. Редко, когда к тебе с утра зайдет почтальонша в маечке, которая по моде не закрывает живота и попросит расписаться в получении телеграммы о кончине дяди-миллионера чуть не на ее лифчике. Чаще бывает совсем наоборот.
Например с утра перегорает стальное вымя марки бош и кофе из него надоить уже получается. А сигареты, конечно, кончились в далеком вчера. И тут ко всему на запах несчастья слетается куча недовольных своей жизнью с целым списком требований. И не всегда получается отправить их к единой россии. Там то им бы объяснили, что все у них бедолаг хорошо, просто они пока этого не замечают. Ну а поскольку я, как и все приличные люди в партии разводчиков не состою, мне приходится не заводить тень за плетень а эти самые проблемы решать в натуре.
Вот и вышло мне в начале этого неловкого дня объявление, что больше не звонит у нас, болезных городской телефон. Я к этой новости отнесся своим обычным образом. То есть продезинформировал неуемных любителей телефонных переговоров о своей похмельной несостоятельности решать их проблемы и свернул разговор. Потому что городской телефон, по моему давно никому нахуй не нужен. Мне он не нужен точно.
Да не тут то мне было. Городской телефон, как известно орудие при помощи которого женщины в возрасте после шестидесяти обретают смысл существования себя. А что делает такая женщина, когда ее главный калибр бессильно молчит, будто обозы со снарядами к этому орудию застряли в бездонной российской грязи. А она напрягает и кричит как Жуков под Москвой, о том, что ее наперсницы сидят в глубокой жопе окружения и соединение необходимо, потому что без оперативной связи вся это дранная армия пропала.
Вот я и сидел с утра, опутанный проводами, как радист в Брестской крепости, безуспешно пытаясь наладить связь под обстрелом. Правда, через часок- другой мне удалось кое-что наладить. Зазвякали и загугукали пластмассины производства прошлых лет, и я решил, что на гребне успеха можно сделать себе обеденный перерыв.
Склонность моя к уединению заставила искать возможности пожрать в тишине. В пыльных недрах стенных шкафов отыскал я банку тунца в масле, облупил луковицу и уже преломил хлеб, чтобы хоть этим незамысловатым скрасить убогое. Да не тут то было.
Черт, который начал этот день, подтолкнул под руку и милая моя банка склизанула по столу арбузным семечком. Содержимое конечно широко и привольно вышло из жестяных берегов. В основном на штаны. Я проклял свою неловкость и возместил неудачу пивом. Слава богу хоть им торгуют без перебоев и катаклизмов. И уже без ссылок на ослабевшее здоровье нации.
Тут я, как водится, слегка обмяк, подобрел и впал в заблуждение о том, все страсти господни на этот день уже сочтены. Однако тот, кто заведовал моими неудачами в этот день, был еще полон сил и дальнейших планов.
Известно, что черт – особа женского пола. Он и явился для того, чтобы указать мои ближайшие пути- дорожки.
-Мы сегодня будем делать наливку из вишни сказал,- нечистый непреклонно постукивая копытом. И горизонты мои посветлели. И я представил себе процесс, и как я, склонный к воровству и ловкий на руку найду в нем свое место.
-Ты сходи, купи спирту в аптеке, - продолжил черт легко и даже дал мне денег на это лихое и отчаянное дело.
Я, правда, слегка усомнился в возможности приобретения обычного спирта в обычной аптеке. Но мои сомнения энергично рассеяли. И я легкой ногой вылетел на стрит с пуком денег и желанием превратить их в прозрачный огонь наливки моей.
В обнимку со своим желанием мы и прибыли в нашу очень приличную аптеку, где как на грех было довольно людно. Отстояв положенное время, я обратился к ясноглазому созданию за стойкой с радостным мужским вопросом.
-А, хотелось бы спирту купить
Ясноглазая порозовела и обвела меня глазами. Как нарочно я вышел из дому прямо в том, элегантном виде в котором весь день рубился с проводами. То есть в куртке на голое тело, задроченных джинсах и домашних тапках на босу ногу. Еще я был небрит и распространял отчетливый запах рыбных консервов.
Спирт у нас только по рецептам - объявила девица, заледенив меня взглядом. Но, снизойдя к моей форме, помягчела к ее небритому содержанию и заявила на всю аптеку.
- Хотите настойку боярышника?
Приличная публика, вынужденно соседствующая со мной в очереди, отшатнулась от алкаша.
Я стиснул зубы и мятые стохи в кулаке и вышел вон.
Конечно дома я объяснил собравшимся кое-что про телефонные провода и правила продажи спирта в аптеках. Про залитые маслом штаны я объяснил тоже. С разгона. Я бы еще много кому чего объяснил. Я это умею, потому что очень умный и умею чинить провода. Еще я очень находчивый. Поэтому и лезу покупать спирт там, где его не продают. Потом, после всех этих подвигов, я люблю вступить в непринужденный диалог с заказчиками этих добрых дел. Вот только некому уже было объяснять. К концу моего выступления кворума уже не было. Но отвратительное многолюдство в моей квартире сохранило себя. Просто оно расползлось по углам и щелям, осело в них тяжким недовольством, которое я продолжал чувствовать.
И я почувствовал себя больным и одиноким. И я сел поговорить в инете с единственной родной мне душой. Потому что больше говорить было не с кем.
Господи, ты все-таки есть - она оказалась на связи.
- Прикинь, хуйня какая, - сказал я.
- Жаль, что мало тебе досталось, - ответило мне мое дружеское, снисходя до моих нервных подрыгиваний. И продолжило:
- Это ведь мироздание тебе придурку объясняет:
- Не берись за то, чего делать не умеешь. Не жри всякую гадость. Не ищи себе ненужного.
И заофлайнилоь на хрен.
Хорошо была недопитая бутылка. А не было б ее? Вот был бы день.
Вообще то в России почти все дни такие.