Уже который раз я не хочу засыпать; а, засыпая, не хочу просыпаться. Уже который раз меня подводят глаза мои, видя то, чего не замечают другие; и уста мои говорят об этом, но остаюсь я немым для всех. Вместо сердца у меня весы, чьи чаши лежат на морщинистых ладонях; а оттуда, откуда должна выйти вроде бы положенная благодарность, украдкой выползает чек, порой сопровождающийся сдачей. Вашим однообразием было это возведено в механизм, что кружится и кружится, доводя своим повторением до головокружения и тошноты. И вроде со всеми честен я, но никто не отвечает на стук мой, никто не слушает шаги, скрип досок под ногами. Нет меня ни для кого, а появляюсь, только войдя, застав весь бал врасплох. Барышни улыбчиво поправляют подолы платьев, головные уборы, кому-то становится необходимо откашляться, помыть руки. Более шустрые их кавалеры, растягиваясь поклонами и пугая квадратной улыбкой, поют мне песни, о том, как они меня ждали, и что веселья нету без меня. Чудно. Осталось только не подходить и не стучаться.