Пиздец. Читаю стихи этого моего мальчика на лирушечке, и с каждым словом понимаю, что влюбляюсь всё сильнее. Обычно я стихи вообще не читаю, а здесь... за каждым словом слышен его голос, видно его лицо, я даже представляю клавиши на клавиатуре, которые он нажимал своими тонкими чуткими пальцами; и всё злее боль, что я не могу его видеть, не могу его обнять, не могу посмотреть ему в глаза, что он далеко, очень далеко, но счастье в том, что хотя бы там, далеко, он существует, он пишет стихи, он прекрасен, он великолепен; но остаются только слова на экране, и тоскливый голос француза в наушниках, ils s'aiment comme des enfants, avant les menaces et les grands tourments, arm3;s jusqu'aux dents; что сказать? Не знаю, что сказать. Щас рядом сел мент; сказала ему чтобы убрал фуражку, он убрал))). Блятть, я влюбляюсь всё сильнее. Больше всего боюсь, что когда его увижу, побегу к нему навстречу, как ребёнок. Так, стоп. Суровые гувхи никогда не сдаются. В наушники Раммштайн, в зубы Captain Black, врёшь, не возьмешь. Хотя, конечно, уже взял без штурма, но всё не так просто. Гувхи, гррр... не сдаются... гррр... Но всё-таки, я по тебе скучаю, мальчик мой, мне тебя очень не хватает. Приезжай скорее в Москву. Больше ничего не буду говорить.