Это цитата сообщения rhododendron593 Оригинальное сообщение

Есть много способов убить поэта...

[231x312]
***
ТАЙНА ЖИЗНИ И СМЕРТИ
НИКОЛАЯ ГУМИЛЕВА


.....Имя Николая Гумилева хорошо известно поклонникам его таланта. В последние годы вышло немало книг, посвященных жизни и творчеству поэта. Однако в его биографии осталось немало "темных пятен". Практически ничего не известно об особой миссии Гумилева за рубежом, о его военной карьере разведчика. Да и сама трагическая смерть поэта, расстрелянного в 1921 году по подозрению в соучастии в заговоре против советской власти - полна тайн и противоречий. Одни авторы утверждают, что Николай Гумилев активно боролся с большевиками, другие, что он - случайная жертва красного террора, попавший по доносу в соучастники государственного преступления. Попытку разобраться в тайне жизни и смерти Николая Степановича Гумилева делает в этом очерке автор, профессиональный контрразведчик, поэт и журналист.

... И хотя о Гумилеве написано немало статей и книг, большей частью о его творческом пути, но практически нет свидетельств о военной карьере поэта, о его особой миссии, которую он выполнял за рубежом, в частности, в Лондоне и Париже в военном атташате особого экспедиционного корпуса Российской армии, входившего в состав объединенного командования Антанты. И здесь даже для человека непосвященного хорошо понятно, что работа в военном атташате - это, прежде всего сбор информации о стратегических и тактических планах противника, впрочем, так же, как и планах союзников, интересы которых постоянно меняются в зависимости от политической и экономической ситуации. Особенно остро это чувствовалось в критические для России годы-1917, 1918. Именно в это трагическое время офицер российской армии Николай Степанович Гумилев выполнял особые задания за рубежом. Кстати, особые миссии за рубежом выполняли великий поэт Александр Сергеевич Грибоедов, химик Дмитрий Иванович Менделеев и многие другие известные русские интеллигенты, для которых служение Отечеству было священным долгом. И хотя о деятельности разведчика, как правило, не остается никаких документальных свидетельств, тем не менее, некоторые доказательства все же остались...
.....Хочу обратить особое внимание читателя на ряд необычных обстоятельств в биографии Николая Гумилева. В 1906 году молодой Гумилев, окончив в 20 лет гимназию, поступает по настоянию отца и собственному желанию в Морской корпус. Однако уже через год Николай оставляет военно-морское училище и отправляется на учебу в Париж, в Сорбонский университет. Такой поступок по тем временам объяснить достаточно сложно. Сын корабельного врача, всегда мечтавший о дальних морских путешествиях, вдруг отказывается от своей мечты, оставляет военную карьеру, хотя по духу и складу своего характера, привычкам и семейной традиции Николай - человек военный, служака, в лучшем смысле этого слова, человек чести и долга. И вдруг - Сорбонна. Конечно, это престижно, это почетно. Но не для военного офицера, в семье которого всегда снисходительно относились к людям в штатском, особенно к ученой интеллигенции.
.....Но в жизни бывает всякое. После долгой борьбы мотивов - между карьерой флотского офицера, весьма престижной в дореволюционной России, и ученым (кстати, молодой Гумилев был весьма посредственным учеником) - в семье все же выбрали второе:
.....Николай в 1907 году едет в Париж.
.....Но сам по себе этот частный эпизод личной жизни не мог пройти мимо внимания военной разведки. Там просто не могли оставить без внимания факт выезда на учебу во Францию молодого курсанта с прекрасным знанием иностранного языка. Франция всегда представляла особый интерес для России и одновременно как союзница и как соперница на мировой арене.
.....В Сорбонне Николай Гумилев не проявил ни особого прилежания, ни способностей и интереса к науке. Впоследствии по этой причине он был отчислен из престижного учебного заведения. Любопытно другое, в Париже он проявил особый интерес к путешествиям, но не абстрактным походом за далекие моря, а к конкретной стране - Абиссинии (Эфиопии). Стране, ничем не примечательной, нищей и с весьма напряженной военно-политической обстановкой. Тогда эту частичку черного континента разрывали между собой Англия, Франция и Италия. Словом, для романтического путешествия фон был не самым подходящим. Куда интереснее было бы погулять по Египту с его вечными историческими памятниками. Но у русских свои причуды. Абиссиния - страна предков нашего великого Пушкина. И еще одно серьезное обстоятельство - чернокожие абиссинцы (эфиопы) были тогда большей частью людьми православными. Россия не могла оставаться в стороне от враждебных акций Запада по отношению к православным людям...
.....Отец категорически возражает против этой поездки сына в Африку и отказывает ему в финансовой помощи. Но Гумилев-младший все-таки отправляется в экспедицию, которая должна была быть кем-либо спонсирована, иначе его нищих студенческих сбережений не хватило бы даже в один конец путешествия в каюте третьего класса.
.....В последующие годы он вновь совершает несколько поездок в эти края. Странная, необъяснимая тяга к уже знакомым, безликим и опасным местам. Но у каждого своё. И у Николая Гумилева - автора стихов и поэм об этой далекой загадочной стране - свои причуды. Можно предположить увлекательную, романтическую историю любви Гумилева и местной амазонки, которая покорила сердце поэта и влекла его сюда вновь и вновь. И может быть, можно сейчас отыскать в Эфиопии правнучек поэта, которые будут весьма похожи на Гумилева, как Пушкин был похож на своего прадеда. Об этом можно было бы написать роман или поэму в стихах. Все это будет правдой и неправдой одновременно, так как никто и никогда не предоставит подлинных доказательств давно прошедшего...
.....Но есть один любопытный документ. Приведу лишь фрагмент из рассекреченной временем служебной справки: "Источник, непосредственно общавшийся с местным населением, утверждает, что многие абиссинцы по-прежнему исповедывают православную веру, тепло и дружелюбно относятся к России и русским. С другой стороны - военная агрессия Франции встречает отпор местного населения. Отдельные вожди племен высказывают просьбы оказать им военную поддержку в борьбе с французами. Однако следует учитывать, что местные аборигены не способны оказать какое-либо серьезное сопротивление. Поэтому участие России в этом мероприятии чревато тяжелыми последствиями..."
.....Оставлю эту справку без комментариев. Источником мог быть и русский священник, служивший в начале XX века в одном из приходов в Абиссинии, а мог быть и молодой студент, прекрасно знавший французский язык и много раз путешествовавший по этой стране...
.....Кстати, чтобы поставить точку над "i", как принято говорить, сошлюсь еще на один документ, который имеет подпись конкретного исполнителя. Это служебная "Записка об Абиссинии", написанная, летом 1917 года в Париже. Суть этого документа сводилась к анализу возможностей Абиссинии по мобилизации добровольцев из числа чернокожего населения для пополнения союзнических войск на германском фронте. Читатель, конечно же, уже догадался, что автором записки был Николай Гумилев. В это время он проходил службу в особом экспедиционном корпусе российской армии в расположении союзнический войск в Париже. Кстати "Записка об Абиссинии" написана на французском языке, так как предназначалась на рассмотрение объединенному командованию Антанты. Вот так причудливо в нашей жизни переплетаются человеческие судьбы, важные исторические события, поэзия и тайная работа спецслужб, романтические путешествия и опасные специальные задания...
.....Чтобы было ясно, как Николай Гумилев оказался в штаб-квартире объединенного командования Антанты, вспомним еще несколько эпизодов из его жизни.
.....Оставив в 1908 году Сорбонну, Гумилев возвращается в Питер и полностью отдается творчеству, активно общается в литературной среде. Сблизившись с И. Ф. Анненским и С. К. Маковским, участвует в издании известного в то время журнала "Аполлон", публикует в нем не только свои стихи, но выступает как литературный критик. Из-под пера Гумилева выходят прекрасные аналитические статьи о творчестве его современников: А. Блоке, И. Бунине, В. Брюсове, К. Бальмонте, А. Белом, Н. Клюеве, О. Мандельштаме, М. Цветаевой.
.....Ему удалось создать галерею портретов выдающихся литераторов -своих современников. Хочу сделать собственное, может быть, весьма спорное заключение о том, что некоторые имена его современников засияли и продолжают сиять на небосклоне поэзии во многом благодаря их открытию для широкого читателя, сделанному Гумилевым. Он, как талантливый астроном, увидел среди тысяч звезд светила особой величины, которые не отражали, а сами излучали свет. В этом блестящая особенность литературной критики Николая Гумилева, которую особо хотелось бы отметить.
.....Одновременно поэт продолжает публиковать свои стихи, которые выходят отдельными сборниками. В 1910 году выходит его третья книга "Жемчуга", состоящая из четырех разделов - "Жемчуг черный", "Жемчуг серый", "Жемчуг розовый" и "Романтические цветы". В этом сборнике Гумилев остается верен себе, описывая загадочный мир чистого искусства. Его практически не интересуют социальные проблемы и окружающая действительность, он живет в стихах, в своем прекрасном придуманном им мире.
.....В этом же году Николай Гумилев и Анна Ахматова (Горенко Анна Андреевна) заключают брачный союз. Кстати, знакомы они были еще с юности (в Царском Селе), и их судьбы уже неоднократно пересекались, к примеру, в Париже, где Гумилев, будучи студентом Сорбонны, умудрился издавать небольшой журнал "Сириус". Анна Ахматова печаталась в нем, хотя весьма скептически относилась к затее своего близкого друга. Сохранилось любопытное свидетельство этого. Она писала своему знакомому: "Зачем Гумилев взялся за "Сириус". Это меня удивляет и приводит в необычно веселое настроение. Сколько несчастнее наш Микола перенес и все понапрасно! Вы заметили, что сотрудники почти все так же известны и почтенны, как я?"
.....(Стиль и орфография письма и последующих документов сохранены полностью. - В. С.)
.....Журнал вскоре развалился. Но этот эпизод из жизни Гумилева, характеризует его не только как поэта, фантазера, путешественника, но и как человека, желающего делать дело.
.....Сразу же после свадьбы молодые отправились в путешествие в Париж и вернулись в Россию только осенью, почти через полгода. И как это не покажется странным, почти сразу по возвращении в столицу Гумилев совершенно неожиданно, бросив дома молодую жену, уезжает вновь в далекую Абиссинию (Эфиопию). Эта страна загадочно странно притягивает поэта, тем самым порождая различные слухи и толкования.
..Перед самой войной 1914 года Гумилев совершает еще одно путешествие в Абиссинию. Об этом свидетельствуют не только новые стихи, но и путевые очерки, которые публикуются в журнале "Нива".
.....Уже в конце августа 1914 года Николай Гумилев уходит добровольцем на фронт. Он попадает во взвод конной разведки, где с постоянным риском для жизни совершались рейды в тыл врага. Сохранились документальные очерки Гумилева того времени "Записки кавалериста", которые печатались в 1915-1916 годах в газете "Биржевые ведомости". Остались и поэтические свидетельства переживаний Гумилева этого периода.
....Но Гумилев не только красиво писал, но и храбро воевал. В самом конце 1914 года он получает Георгиевский крест IV степени и звание ефрейтора за смелость и мужество, проявленные в разведке. В 1915 году за отличие в боях его награждают Георгиевским крестом III степени, и он становится унтер-офицером. К слову сказать, продвижение по службе у Гумилева идет весьма сложно: за три фронтовых года он дослужился до прапорщика, хотя был отчаянным и смелым младшим командиром. Но большое начальство никогда не любит смелых и умных подчиненных, да еще пишущих стихи. А Гумилев и на фронте активно пишет. В 1916 году друзья помогают ему издать новую книгу "Колчан".
.....В мае 1917 года судьба делает крутой поворот: Гумилева назначают в особый экспедиционный корпус русской армии, расквартированный в Париже. Наконец-то, кто-то в огромной бюрократической военно-кадровой машине вспоминает, что Николай Гумилев - не только боевой офицер, блестяще владеющий французским языком, но и человек, имеющий богатый опыт работы за рубежом. К сожалению, о тех, кто бескорыстно служит Отечеству, часто забывают, вспоминая о них лишь, когда возникает крайняя необходимость. Именно здесь, в военном атташате, Гумилев выполняет ряд специальных поручений не только российского командования, но и готовит документы для мобилизационного отдела объединенного штаба союзнических войск в Париже. С одним из таких служебных документов "Записка об Абиссинии" мы уже познакомились. В секретном, по тем далеким временам, деле есть и другие аналитические документы, которые по стилю изложения также могли быть подготовлены офицером российской армии Н. Гумилевым, но, к сожалению, они не подписаны исполнителем, как "Записка об Абиссинии", а задокументированы под грифом таинственного "4 отдела".
.....Трагические события 1917 года в России вынудили Гумилева оставить военную службу в экспедиционном корпусе в Париже. Некоторое время он живет в Лондоне, активно занимаясь творчеством. Но зов Родины заставляет его в мае 1918 года возвратиться в Петроград. Он приехал в совершенно иной город, иную Россию. Но удивительно, в его творческом наследии мы не найдем ни одного письменного свидетельства, ни одного стихотворения, которое бы отражало его отношение к революции, новой власти большевиков.
.....Ни малейшего намека, ни осуждения, ни одобрения, словно он ничего не видел, ничего не слышал, ни в чем не участвовал. Он словно продолжал жить в своем поэтическом мире. Но это совсем не похоже на активную позицию Гумилева - офицера. Может быть, это глубокая конспирация своих политических взглядов, может быть, он не хотел оставлять даже косвенных улик своего протеста против режима большевиков? Ответа на этот вопрос нет, так как нет прямых свидетельств его гражданской позиции.
.....Впрочем, все, может быть, гораздо проще. Гумилев устал от войны, устал от борьбы, и ему просто захотелось нормально, по-человечески пожить. После развода с Анной Ахматовой он обретает новый счастливый семейный очаг. Гумилев ведет активную литературную жизнь: пишет стихи, издает книги, читает лекции в Институте истории искусств, в Пролеткульте, переводит баллады Роберта Саута и других зарубежных авторов. Активно участвует в общественной жизни литераторов: в начале 1921 года его избирают председателем Петроградского отделения Всероссийского Союза поэтов.
.....Как бы предчувствуя свою раннюю кончину, Гумилев торопился жить и писать.
Пред смертью все, Терсит и Гектор,
Равно ничтожны и славны
Я также выпью сладкий нектар
В полях лазоревой страны.

Читая стихи Гумилева, как бы отдаленные от реальности и обращенные в далекое прошлое древнего Рима, Египта и Вавилона, невольно ловишь себя на мысли, что это особый поэтический прием использования образов прошлого, чтобы заглянуть в будущее. Может быть, в этом состоит еще одна тайна поэзии Гумилева. Но эту тайну еще предстоит раскрыть будущим поколениям. Мы же сейчас приоткроем тайну смерти Николая Гумилева.
.....В многотомном "Деле Таганцева", которое я полностью перелистал, лишь небольшая часть материалов (том № 177 "Соучастники") касается судьбы Николая Гумилева. Причем основная часть этого небольшого дела (169 листов) - различные запросы, справки и т. п. И лишь несколько страниц - это протоколы допросов, на которых, собственно, строится все обвинение. Арестованный 3 августа 1921 года по обвинению в заговоре по "Делу Таганцева", Николай Гумилев уже 24 августа решением Петргубчека был приговорен к высшей мере наказания - расстрелу. В печати в разные годы было немало противоречивых публикаций о роли Гумилева в "контрреволюционном заговоре боевой организации Таганцева". Чтобы исключить субъективные суждения привожу подлинные документы допросов и приговора по Делу № 177 о соучастии Гумилева Н. С. в контрреволюционном заговоре. Пусть читатель сам судит и делает выводы.

.....Из протокола допроса Иванова (Фамилия изменена по морально-этическим соображениям, чтобы не бросать тень на возможно живых потомков. - В. С.):
.....Поэт Гумилев после рассказа Германа обращался к нему в конце 1920 года. Гумилев утверждает, что с ним связана группа интеллигентов, которой может распоряжаться и в случае выступления согласна выйти на улицу. Но желал бы иметь в распоряжении для технических надобностей некоторую свободную наличность. Таковых у нас тогда не было. Мы решили предварительно проверить надежность Гумилева, командировав к нему Шведова, для установления связей.
.....В течение трех месяцев, однако, это не было сделано. Только во время Кронштадта, Шведов выполнил поручение, разыскал на Преображенской ул. Гумилева. Адрес я узнал для него в Всемирной литературе, где служит Гумилев. Шведов предложил ему помочь нам, если представится надобность в составлении прокламации. Гумилев согласился, сказав, что оставляет за собою право отказаться от тем, не отвечающих его далеко не правым взглядам. Гумилев был близок к советской ориентации. Шведов мог успокоить, что мы не монархисы, а держался за Власть Советов. Не знаю, насколько мог поверить этому утверждению. На расходы Гумилеву было выдано 200 000 советских рублей на ленту для пишущей машинки. Про группу свою Гумилев дал уклончивый ответ, сказав, что для организации ему потребно время. Через несколько дней пал Кронштадт. Стороной я услыхал, что Гумилев весьма отходит далеко от революционных взглядов. Я к нему больше не обращался, как и Шведов и Герман, и поэтических прокламаций нам не пришлось ожидать.
Подпись неразборчива
.....Это показание, собственно, и послужило основанием для обвинения поэта Николая Гумилева. И уже 9 августа 1921 года он давал показания в Петроградской губчека. И чтобы окончательно разобраться в этой трагической истории, привожу полные тесты допросов Гумилева.
.....Протокол допроса Н. Гумилева
.....Показания по существу дела:
.....Месяца три тому назад ко мне утром пришел молодой человек высокого роста и бритый, сообщивший, что привез мне поклон из Москвы. Я пригласил его войти и мы беседовали минут двадцать на городские темы. В конце беседы он обещал мне показать имевшиеся в его распоряжении русские заграничные издания. Через несколько дней он действительно принес мне несколько номеров каких-то газет и оставил у меня, несмотря на мое заявление, что я в них не нуждаюсь. Прочтя эти номера и не найдя в них ничего для меня интересного, я их сжег. Приблизительно через неделю он пришел опять и стал опрашивать меня, не знаю ли я кого-нибудь желающего работать для контрреволюции. Я объяснил, что никого такого не знаю. Тогда он указал на незначительность работы - добывание разных сведений и настроений, раздачу листовок и сообщил, что эта работа может оплачиваться. Тогда я отказался продолжать разговор с ним на эту тему, и он ушел.
.....Фамилию свою он назвал мне, представляясь. Я ее забыл, но она была не Герман и не Шведов.
.....Н. Гумилев Допросил Якобсон 9/ УШ-21г.
.....С момента первого допроса прошло почти десять дней, когда следователь Якобсон вновь предложил Н. Гумилеву дать показания по существу дела. За это время были допрошены многие участники так называемого дела Таганцева. Но Гумилев по-прежнему держится уверенно.
.....Протокол допроса гр. Гумилева Николая Степановича:
.....Допрошенный следователем Якобсоном я показываю следующее.
.....Летом прошлого года я был знаком с поэтом Борисом Вериным и беседовал с ним на политические темы, горько сетуя на подавление частной инициативы в Советской России. Осенью он уехал в Финляндию, и через месяц я получил в мое отсутствие от него записку, сообщающую, что он доехал благополучно и хорошо устроился. Затем зимой перед Рождеством ко мне пришла немолодая дама, которая передала неподписанную записку, содержащую ряд вопросов, связанных, очевидно, с заграничным шпионажем (напр, сведения о готов, походе на Индию). Я ответил ей, что никаких таких сведений я давать не хочу, с этим она и ушла. Затем в начале Кронштадского восстания ко мне пришел Вячеславский с предложением доставлять для него сведения и принять участие в восстании, если оно перенесется в Петроград. От дачи сведений я отказался, а на выступление согласился, причем указал, что мне, по всей вероятности, удастся в момент выступления собрать и повести за собой кучку прохожих, пользуясь общим оппозиционным настроением. Я выразил также согласие на попытку написания контрреволюционных стихов. Дней через пять он пришел ко мне опять, вел те же разговоры и предложил гектогра-филовальную ленту и деньги на расходы, связанные с выступлением. Я не взял ни того, ни другого, указав, что не знаю, удастся ли мне использовать ленту. Через несколько дней он зашел опять, и я определенно ответил, что ленту я не беру, не будучи в состоянии использовать, а деньги (200 тысяч) взял на всякий случай и держал их в столе, ожидая или событий восстания в городе, или прихода Вячеславского, чтобы вернуть их. После падения Кронштадта я резко изменил мое отношение к Советской власти. С тех пор ни Вячеславский, ни кто другой с подобным разговором ко мне не приходил, и я предал все дело забвению.
.....В добавление сообщаю, что я действительно сказал Вячеславскому, что могу собрать активную группу из моих товарищей бывших офицеров, что являлось легкомыслием с моей стороны, потому что я с ними встречался лишь случайно и исполнить мое обещание мне было бы крайне затруднительно. Кроме того, когда мы обсуждали сумму расходов, мы говорили также о миллионе рублей.
.....Н. Гумилев Допросил Якобсон 18/ VIII-21 г.
.....Судя по почерку показаний Гумилева, написанных его рукой, он держался достаточно уверенно и не чувствовал ни своей вины, ни реальной опасности. Однако именно на этом допросе он делает первую роковую ошибку, признавая, хотя и с оговоркой, "что могу собрать активную группу из моих товарищей...". За это откровение подследственного мертвой хваткой цепляется следователь Якобсон и в последующем фактически добивается только одного - подтверждения этих слов о намерениях Гумилева…
.....К сожалению, судьба Гумилева сложилась трагически. Этого косвенного признания вины оказалось достаточным, чтобы получить высшую меру.
.....Дополнительные показания гр. Гумилева Николая Степановича
.....Допрошенный следователем Якобсоном я показываю:
.....Сам подтверждаю, что Вячеславский был у меня один и я, говоря с ним о группе лиц, могущих принять участие в восстании, имел в виду не кого-нибудь определенного, а просто человек десять встречных знакомых из числа бывших офицеров, способных, в свою очередь, сорганизовать и повести за собою добровольцев, которые, по моему мнению, не замедлили бы примкнуть к уже составившейся кучке. Я, может быть, не вполне ясно выразился относительно такого характера этой группы, но сделал это сознательно, не желая быть простым исполнителем директив неизвестных мне людей и сохранить мою независимость. Однако я указывал Вячеславскому, что, по моему мнению, это единственный путь по какому действительно свершается переворот, и что я против подготовительной работы, считая ее бесполезной и опасной. Фамилий и лиц я назвать не могу, потому что не имел в виду никого в отдельности, просто думал встретить в нужный момент подходящих по убеждениям мужественных и решительных людей. Относительно предложения Вячеславского я ни с кем не советовался, но возможно, что говорил о нем в туманной форме.
.....Гумилев Допросил Якобсон 20/ VIII- 21 г.
.....Хотел бы обратить внимание, что Гумилев за время всех допросов фактически не назвал ни одной конкретной фамилии, ссылаясь на абстрактных людей с улицы.
.....Что касается фамилии Вячеславского, то Гумилев назвал ее только после очной ставки с ним, где Вячеславский первый рассказал об их ветречах.
.....Однако за эти откровения Гумилева уже полностью цепляется следователь Якобсон. Поэтому на последнем фактически допросе 23 августа он просит лишь подтвердить отношение Гумилева к происходившим событиям.
.....Продолжение показаний гр. Гумилева Николая Степановича
.....Допрошенный следователем Якобсоном я показываю следующее: что никаких фамилий могущих принести какую-нибудь пользу организации Таганцева путем установления между ними связи, я не знаю и потому назвать не могу. Чувствую себя виновным по отношении к существующей в России власти в том, что в дни Кронштадского восстания был готов принять участие в восстании, если бы оно перекинулось в Петроград и вел по этому поводу разговоры с Вячеславским.
.....Н. Гумилев Допросил Якобсон 23/VIII-21 г.
.....По сути дела, это было последнее показание Н. Гумилева, послужившее основанием для вынесения абсурдного и беспредельно жестокого приговора. Ниже приводится документ, решивший судьбу поэта.
.....Выписка из протокола заседания Петрогубчека от 24 августа 1921 года
.....Гумилев Николай Степанович, 35 л, б. дворянин, филолог, член коллегии Изд-ва "Всемирная Литература", женат, беспартийный, бывший офицер.
Участник Петр. боев, контрревол. организации. Активно содействовал составлению прокламаций контрреволюционного содержания, обещал связать с организацией в момент восстания группу интеллигентов, кадровых офицеров, которые активно примут участие в восстании, получил от организации деньги на технические надобности.
.....Приговорить к высшей мере наказания - расстрелу.
.....Верно:
.....Подпись неразборчива
Этот приговор шокирует жестокостью и правовым беспределом. В основу его положено признание подсудимого в том, что он "обещал связать с организацией в момент восстания группу интеллигентов". Даже если учесть, что это происходило в суровом 1921 году после кронштадтского мятежа, невозможно понять конкретных людей, допрашивавших Гумилева и принимавших столь категорическое решение. Ведь помимо всего прочего, что довлеет над нами (приказ начальства, суровое революционное время), есть еще собственная человеческая совесть, ответственность перед самим собой.
.....Тогда в августе 1921 года в защиту Гумилева выступили известные люди своего времени. Привожу один из документов, свидетельствующий о том, что в нашей мерзкой общественной жизни есть люди смелые, порядочные и неподкупные, способные отстаивать честь, достоинство и. Жизнь человека.

.....В президиум Петроградской губернской Чрезвычайной Комиссии.
Председатель Петербургского Отделения Всероссийского Союза Поэтов, член редакционной коллегии государственного издательства "Всемирная Литература", член Высшего Совета Дома Искусств, член Комитета Дома литераторов, преподаватель Пролеткульта, профессор Российского института истории искусств Николай Степанович Гумилев арестован по ордеру губчека в начале текущего месяца. Ввиду деятельного участия Н. С. Гумилева во всех указанных учреждениях, высокого его значения для русской литературы, нижепоименованные учреждения ходатайствуют об освобождении Н. С. Гумилева под их поручительство.

Председатель Петроградского отдела Всероссийского Союза писателей -
А. А. Волынский
Товарищ председателя Петроградского отделения Всероссийского Союза поэтов -
М. Луштский
Председатель коллегии по управлению Домом литераторов -
(Подпись неразборчива)
Председатель Петропролеткульта -
А. Маширов
Председатель Высшего Совета Дома Искусств -
М. Горький
Член издательской коллегии "Всемирной Литературы" -
(Подпись неразборчива)

.....Но это благородное письмо смелых людей уже не могло ничего изменить, так как решение губчека состоялось 24 августа 1921 года, а сохранившийся документ был зарегистрирован в секретном отделе Петргубчека за вх. N 4/24 только 4 сентября 1921 года.
В.Ставицкий
-----------------------------------
( Еще о жизни Н. Гумилева и его деятельности, вплоть до ареста и гибели в 1921 году, Вы можете прочесть в мемуарах И.Одоевцевой "На берегах Невы".- М., 1988.)