И вот одна осталась я
Считать пустые дни.
О вольные мои друзья,
О лебеди мои!
И песней я не скличу вас,
Слезами не верну,
Но вечером в печальный час
В молитве помяну.
Настигнут смертною стрелой,
Один из вас упал,
И черным вороном другой,
Меня целуя, стал.
Но так бывает раз в году,
Когда растает лед,
В Екатеринином саду
Стою у чистых вод
И слышу плеск широких крыл
Над гладью голубой.
Не знаю, кто окно раскрыл
В темнице гробовой.
1916
Мама: "ну что, у тебя появился новый любимый мертвец? им там еще не тесно?"
Анна Андреевна Ахматова. Ах! Ах! Ах! В ранние свои стихи она впустила - драконов, царевичей-королевичей, и инфернальные страсти такого накала, которых в жизни, кажется, никогда не бывает.
Потом, революция... голод... репрессии... войны... репрессии. Сказочные драконы то ли стали никому не нужны, то ли материализовались.
И вот... Но юная Царевна Анна. Какая она? Ночные моления мешаются со стихотворческим исступлением. Лебеди обращаются черными воронами... Не могла это я воспринять в 17ть, но сейчас - то, что нужно. Иллюзии, грезы, пафос собственного голоса и зернышко жажды прорваться сквозь все это к Реальности и тишине...
Я не верю Вам, Анна Ахматова! Не верю, что все жили так, как вы писали... Вы преувеличивали... Вы хоронили своих милых прежде, чем они умирали. Вы были трагичны там, где еще не было трагедии. Почему любовь для вас путы и надгробный камень? Какой свободы Вам так жаждалось? Как вам жилось в ваших неволях, на самом деле? Я не верю вам, Анна Ахматова. Я не верю себе, Анна Ахматова... Не верю себе...
[471x700]