Кровь разбавлена водкой
Едва-едва.
Так и плещется в глотке:
«Мне – двадцать два».
Я мысли пишу, как школьник за партой,
Который, конечно, спешит
Отжить с жадностью юного Буанопарте.
(Он очень ценил эту жизнь).
А я, испугавшись собственной тени,
Хочу завести оленя.
Быть может, все из-за собственной лени,
Но я так хочу оленя.
Которого подарю
Шестнадцатилетней Лене.
А девочка Лена подарит букет,
В котором цветы и, конечно, трава.
Но слов не услышит приятных в ответ –
Ей только шестнадцать, а мне – двадцать два.
Чуть позже я прибегу к Лене первой
И, на колени упав перед ней,
Осыплю малютку ветками вербы –
Забудем обиды скорей.
Люблю я девчушку за веру и силу,
За травы, что часто мне приносила.
Но больше той веры дороже мне мать,
Что взносила, вскормила когда-то
Меня –
(Хотя мне порой и не дать)
Дитя однатысячадевятьсотвосемьдесятпятого.
10.03.08