Расскажите мне, что Дмитрий был за человек?

Молодой репортер газеты «Сегодняшний день» очень волновался. Он прибыл в университет взять интервью у студентов в связи с громким событием. Еще бы: не каждый день погибает сын одного из самых влиятельных людей страны. Еще и при таких запутанных обстоятельствах: внезапная смерть, громкий взрыв и куча слухов.
Это будет репортаж месяца! Он просто обязан постараться.
Жаль, что директор университета полностью отказался от комментариев. Зато разрешил спросить всех, кто пожелает ответить.
Пожалуй, надо начать с лучшего друга Дмитрия Романова.

–Простите, это вы Михаил Голицын? Расскажите мне, что Дмитрий был за человек?
-ЧЕ-ЛО-ВЕК…нет, Дмитрий был гений!
-Что Вы имеете ввиду, Михаил?
-Не важно. Вы не поймете. Боюсь, мне нечего Вам сказать. Он ушел из этой жизни. И все.
-Извините. Мне очень жаль.
-Не сомневаюсь.

Репортер ушел. Теперь Михаил мог расслабиться.
Он вспомнил, что случилось в этой же комнате неделю назад.
Холодная вода стекала по светлым прядям. Дмитрий, вымокший с головы до ног, стоял в дверях. Понятно. Он опять бегал на улице. Похоже, это у него серьезно.
-Когда ты наконец успокоишься?
-Никогда, Михаил. Это - настоящее.
-Но это невозможно, ты знаешь. Наша жизнь…
-Если те деньги, которые ушли на наших нянек, гувернеров, шмотки, причуды. Если деньги, которые обеспечат славу, почтение, и прочие атрибуты положения, которое нам навязывают, стоят ЭТОГО, то я - египетская пирамида.
-Я понимаю. Но я также понимаю, что нам придется умереть, чтобы получить свободу. Когда ты мертв, ты уже никому не нужен.
-Ты чертовски прав. Я уже думал об этом. Я готов. Но я не смогу сделать это сам. Ты должен помочь мне.
-Ни за что!!!
- Михаил. Пожалуйста. Помоги. Мне. Я в любом случае сделаю это. Но без тебя все будет намного хуже.
-Хорошо, Дмитрий. Я помогу тебе. Даже если буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
Но пока есть время - подумай. Потому что обратного хода не будет.
Разве кому-нибудь когда-нибудь удавалось переубедить этого упрямца? И в этот раз не вышло.
Михаил поежился – килограммы тротила. Терроризм. Даже здесь Дмитрий не мог обойтись без внешних эффектов.
В камине гостиной горел огонь. Михаил налил себе бокал красного вина.
Ему будет очень не хватать Дмитрия. Он был его единственным другом в этом университете.

–Это вы – Тамара Ларионова? Расскажите мне, что Дмитрий был за человек?
-Не знаю, что именно вам сказать. Когда нашли то, что там осталось…от него остались часы и книга. Это странно. Я не могу прийти в себя от шока. Терроризм… Такой ужасный взрыв. Я не знаю, как мы привыкнем жить без него. Хотя кто-нибудь все равно бы умер – вряд ли нам удалось бы поделить его мирно.
-Поделить?
-Ну да. Простите, мне слишком тяжело продолжать этот разговор.

Когда Тамара осталась одна, воспоминания нахлынули на нее. Она вспомнила его улыбку…ну хорошо, его ехидную, полную сарказма очаровательную улыбку. Черт, опять расплакалась. Хорошо хоть тушь устойчивая. Хотя ее устойчивость, похоже, распространяется на все что угодно, кроме ресниц. На кожу век, на пальцы, но не на ресницы. Вся неделя - сплошное расстройство.

– Простите, Виктор Иннокентьевич, расскажите мне, пожалуйста, что Дмитрий был за человек?
-Талантливый ученик. Интересная, разносторонняя личность. Сильный характер. Потрясающая целеустремленность.
-Вы знали о его приобщении к терроризму?
-Вы думаете, я бы разрешил ему это? У меня достаточно работы и без этого, уверяю вас.
-Как вы думаете, его смерть была случайностью? Может, это было самоубийство? Или убийство?
-Извините, ничем не могу помочь. Если вас интересуют сплетни, советую обратиться к Ларионовой.
-Последний вопрос: книга, которую нашли на месте его смерти, была Вашей?
-Да, это моя книга. Он попросил ее и я не видел причин отказать. Надеюсь, я помог вам. А сейчас прошу меня извинить, но мне пора на урок.

Виктор Иннокентьевич быстро направился в сторону класса. Повернул в соседний коридор. Остановился у окна. На прошлой неделе Дмитрий перепутал тетради, и вместо сочинения про свойства псилоцибина сдал другое…сочинение.
«Выбери эту жизнь: Имя, от которого людей кидает в дрожь. Замок, слуг, должность, влияние и славу. Красивую и послушную жену. Кучу любовниц. Длинную жизнь. Внимание, уважение. Страх. Серебряные ложечки и саксонский фарфор. Лошадей, кареты, горячий глинтвейн по первому требованию, даже до первого требования.
Откажись от: Свободы. Возможности наделать своих ошибок. От того, что ты любишь. От той, которая…непредсказуема. От плебейского мороженного. От нервных срывов, выговоров начальства, от проказ по утрам. Откажись от возможности самому нажить себе геморрой. Откажись, или умри».
Эта тетрадь до сих пор лежала в ящике его стола. Там она и останется.

– Вы Владислав и Владилена Крамовы? Расскажите мне, что Дмитрий был за человек?
-Неприятная личность.
-Идиот.
-Он всегда знал, какую гадость сказать, чтобы побольнее задеть человека, и никогда не упускал такой возможности.
-Но вы ведь говорите об умершем!
-Тогда мы скажем, что он мертвый идиот! Если вам нужны хвалебные оды, спрашивайте его факультет.

Излишне упоминать о том, что вспомнили Крамовы. Ничего хорошего не вспомнили, это точно. Никто из них не заметил, как мелькнула тень и за углом скрылась фигура девушки.
Анастасия Солженицына не хотела попасться на глаза репортеру. Она не хотела ничего рассказывать. Толи потому, что она могла вспомнить слишком много, толи потому, что чего-то не понимала. И не могла понять, как ни старалась.
Первый курс. Он постоянно говорит ей гадости. Она привыкла.
Второй курс. Он впервые называет ее плебейкой. Она начинает ненавидеть его.
Третий курс. Первая пощечина. При этом воспоминании Анастасия улыбается.
Четвертый курс. Его выпады становятся все злее и грязнее. Она не понимает, чем удостоилась такой чести со стороны красивого подонка. Красивого? Приходится признать это. Конечно, только перед самой собой.
Пятый курс. Она ловит на себе странные взгляды. Когда она смотрит на него в ответ, он либо отворачивается, либо как-то странно ухмыляется. Она не понимает его. Есть одна идея, но она слишком абсурдна.
Шестой курс. Любопытство? Чувство? Так или иначе, но она уступает. А потом они начинают разговаривать. Понемногу, сначала настороженно и вежливо. Потом она не убегает сразу, а остается выпить чашечку кофе. Однажды он обещает сводить ее в кафе и угостить мороженным. Плебейским мороженным. Она реалистка. Она удивлена, понимает, что этого никогда не будет, просто не может быть, но ей приятно.
На каникулах Анастасия понимает, что скучает по нему. Нет. Он не стал другим, добрым, демократичным, отзывчивым. Он остался таким же едким, саркастичным, гордым эгоистом, каким был. Просто она узнала, что кроме этого Дмитрий умен и отлично образован, с ним интересно, он понимает все, что она говорит ему. Дмитрий первый, кому это удается, и поэтому это ценно, несмотря на то, что он зачастую жестко высмеивает ее позицию. А еще он оказывается потрясающе талантлив.
Однажды он показывает ей фотоаппарат, свои снимки. Анастасия потрясена. В них - жизнь, эмоции, целый мир. Она спрашивает, позволят ли ему родители заниматься этим. Он усмехается и отвечает: «Лет в 40, когда я стану главой дома, я смогу позволить себе все, что угодно: кроличий заповедник, ходить по замку в боксерах в горошек, ну и это, конечно».
После этого разговора она замечает, что он стал странно задумчив.
Однажды утром девушка находит на подушке рядом с собой белую розу и записку.
«Анастасия, похоже, мороженным я угощу тебя как-нибудь потом. Когда наступит другая жизнь».
А чуть позже по университету разносится слух: Дмитрий был частями найден на опушке леса. Бомба. Взрыв. Терроризм.
Шок. Непонимание. Недоверие.
Этого просто не может быть.

Погруженная в свои мысли, Анастасия буквально врезается в репортера.

–Анастасия Солженицына? Расскажите мне, что Дмитрий был за человек?
- Я не думаю, что смогу что-нибудь вам рассказать.
Мне не нравится слово БЫЛ.

5 лет спустя молодой человек лет 22-23 зашел в кафе. Самое обычное кафе на улице. Он взял чашечку эспрессо, прошел на нижний этаж, сел в кресло, небрежным жестом смахнул несуществующую пылинку с джемпера. Официантка мечтательно вздохнула: не каждый день ей приходится обслуживать таких красавцев. Интересно, цвет его волос природный? Несмотря на демократичный вид: джемпер, джинсы, convers-овские кеды, рюкзак, превосходство этого человека над окружающими очевидно.
Делая вид, что он не замечает пристального взгляда и призывных вздохов официантки, молодой человек достал из рюкзака пачку журналов и погрузился в чтение.
«Вог» за этот месяц. Да, трудно возразить - девочка красивая. Но сколько пришлось промучиться, чтобы вызвать на ее лице какое-то подобие мыслей. Ладно, теперь это уже не важно - заказ выполнен, фотосессия готова и напечатана. Несмотря на то, что он трудится в прихотливой и капризной индустрии, ему удается уже три года держаться в ней на плаву. Еще бы. Ему всегда нравилось наблюдать. Даже больше, чем участвовать. Критики писали о его работах, что ему удается показать людей…беззащитными. Увидеть их слабости, а через них - их красоту.
Следующий журнал был посвящен работам лучших фотографов года. Уже 3 года они печатают его работы.
Забавно: фотографируя моделей, он стал богатым, а фотографируя помойки – знаменитым.
Длинная челка упала на глаза. Небрежным жестом он вернул ее обратно, при этом коснувшись небольшого шрама над бровью. Михаил, пиротехник хренов. Устроил такой фейерверк, удивительно, как он жив остался, отделавшись одним шрамом.
Третим и последним журналом был «Сегодняшний день» 5-ти летней давности.
Он открыл его, нашел нужную статью.

«-Анастасия Солженицына? Расскажите мне, что Дмитрий был за человек?
- Я не думаю, что смогу что-нибудь вам рассказать.
Мне не нравится слово БЫЛ».

Умная девочка. Она заслужила его. И я чего-то уж точно заслужил.
Хотя, может, она уже замужем? Наверное, нет. Можно узнать через Михаила. Впрочем, это не имеет значения.

Через час на рабочий стол Анастасии Солженицыны легла маленькая записка.
«Анастасия, какое тебе больше нравится: ванильное или шоколадное?»
Анастасия улыбнулась: он так долго собирался.