Гилберт Кийт Честертон о радости жить
16-06-2022 23:15
к комментариям - к полной версии
- понравилось!
Боже упаси меня хотя бы намекнуть на то, что дамы иногда похожи на ходячие мумии, красивые лица которых нарисованы на крышках саркофагов, или что некоторые юные джентльмены из кожи вон лезут, чтобы в полной мере продемонстрировать воспитанность и избирательную утонченность взбесившихся быков. Меня волнует гораздо более важный вопрос, стоящий за этим. Сдается мне, что очень многие люди, которых я не назвал бы ни мумиями, ни бешеными быками, в эту самую минуту уделяют слишком большое внимание остроте жизни и слишком мало задумываются о жизни как таковой. Не поймите меня превратно. Мне очень нравится говядина в перце и специи вообще; меня всегда ужасает мысль о том, что реформаторы-пуритане внезапно запретят горчицу и перец так же, как они запретили солод и хмель, — на том нелепом основании, что без соли и горчицы, равно как и музыки, вполне можно обойтись. Но как бы ни противна была мне идея, что говядину нужно есть без горчицы, я понимаю, что существует гораздо более серьезная и менее очевидная опасность: люди могут захотеть есть горчицу без говядины. Так они могут вовсе потерять аппетит, аппетит к говядине, хлебу, сыру и яркому дневному свету, и начать питаться исключительно специями и приправами. Меня даже успели упрекнуть в том, что я отстаиваю остроту жизненных ощущений в противоположность так называемой «простой жизни». Меня обвиняли в том, что я пою оды пиву и игре в кегли. К счастью, если я когда-то и пел оды кеглям, стать чемпионом в этой игре мне никогда не грозило. Но я действительно предавался простым развлечениям, вроде игры в кегли, и всегда проигрывал; однако любой здоровый человек согласится, что невозможно получать удовольствие от игры, пока ты не научишься получать удовольствие от проигрыша. В Шотландии я даже играл в гольф — еще до того, как Артур Бальфур привез его в Англию, и эта игра стала модной, а потом превратилась в религию. С тех пор я испытываю большие затруднения с тем, чтобы относиться к какой-либо игре с религиозным благоговением, и страшный секрет этой моей слабости заключается в том, что ни подростком, когда я играл в крикет и гольф, ни младенцем, когда я играл в прятки и «соседи», я не понимал разницы между ними. Может быть, в наши дни эти детские игры уже всеми позабыты; так или иначе, я не стану рассказывать, как они были хороши, чтобы они вдруг случайно не вошли в моду. Если бы в самом серьезном из миров, в мире спорта, к ним хоть раз отнеслись всерьез, это повлекло бы за собой ужасные последствия. Магазины продавали бы специальные Тапки для игры в «догони тапок», а за игроками ходили бы помощники-кэдди с пятнадцатью разными видами тапок в сумке. В городах оборудовали бы тайники для игры в прятки, а матчи по игре в соседи устраивали бы целыми кварталами.
вверх^
к полной версии
понравилось!
в evernote
Боже упаси меня хотя бы намекнуть на то, что дамы иногда похожи на ходячие мумии, красивые лица которых нарисованы на крышках саркофагов, или что некоторые юные джентльмены из кожи вон лезут, чтобы в полной мере продемонстрировать воспитанность и избирательную утонченность взбесившихся быков. Меня волнует гораздо более важный вопрос, стоящий за этим. Сдается мне, что очень многие люди, которых я не назвал бы ни мумиями, ни бешеными быками, в эту самую минуту уделяют слишком большое внимание остроте жизни и слишком мало задумываются о жизни как таковой. Не поймите меня превратно. Мне очень нравится говядина в перце и специи вообще; меня всегда ужасает мысль о том, что реформаторы-пуритане внезапно запретят горчицу и перец так же, как они запретили солод и хмель, — на том нелепом основании, что без соли и горчицы, равно как и музыки, вполне можно обойтись. Но как бы ни противна была мне идея, что говядину нужно есть без горчицы, я понимаю, что существует гораздо более серьезная и менее очевидная опасность: люди могут захотеть есть горчицу без говядины. Так они могут вовсе потерять аппетит, аппетит к говядине, хлебу, сыру и яркому дневному свету, и начать питаться исключительно специями и приправами. Меня даже успели упрекнуть в том, что я отстаиваю остроту жизненных ощущений в противоположность так называемой «простой жизни». Меня обвиняли в том, что я пою оды пиву и игре в кегли. К счастью, если я когда-то и пел оды кеглям, стать чемпионом в этой игре мне никогда не грозило. Но я действительно предавался простым развлечениям, вроде игры в кегли, и всегда проигрывал; однако любой здоровый человек согласится, что невозможно получать удовольствие от игры, пока ты не научишься получать удовольствие от проигрыша. В Шотландии я даже играл в гольф — еще до того, как Артур Бальфур привез его в Англию, и эта игра стала модной, а потом превратилась в религию. С тех пор я испытываю большие затруднения с тем, чтобы относиться к какой-либо игре с религиозным благоговением, и страшный секрет этой моей слабости заключается в том, что ни подростком, когда я играл в крикет и гольф, ни младенцем, когда я играл в прятки и «соседи», я не понимал разницы между ними. Может быть, в наши дни эти детские игры уже всеми позабыты; так или иначе, я не стану рассказывать, как они были хороши, чтобы они вдруг случайно не вошли в моду. Если бы в самом серьезном из миров, в мире спорта, к ним хоть раз отнеслись всерьез, это повлекло бы за собой ужасные последствия. Магазины продавали бы специальные Тапки для игры в «догони тапок», а за игроками ходили бы помощники-кэдди с пятнадцатью разными видами тапок в сумке. В городах оборудовали бы тайники для игры в прятки, а матчи по игре в соседи устраивали бы целыми кварталами.
Так или иначе, мне, как и всем, нравились эти спортивные состязания и острые ощущения. Но я все больше и больше убеждаюсь в том, что секрет, который все мы хотим раскрыть, секрет того, как получать удовольствие от жизни, не найти ни в прятках, ни в сейфах, ни в горчице, ни в музыке, ни в каких-бы то ни было других способах отвлечься от жизни. Я совершенно уверен, что наш мир утонет в отчаянии, если нам не удастся сделать сам человеческий разум, те обыкновенные мысли, которые обыкновенно крутятся у нас в голове, более здравыми и более счастливыми, чем они есть, если судить по современным романам и стихам. Нужно быть счастливым в те мгновения покоя, когда ты вспоминаешь, что жив, а не в те суетные минуты, когда ты об этом забываешь. Если мы вновь не научимся получать удовольствие от жизни, нам недолго придется радоваться остроте ощущений. Как-то раз я прочел французскую сказку, в которой говорилось именно о том, что я имею в виду. Не верьте, что французы глуповаты — глубина их великолепной иронии неисчерпаема. В сказке шла речь о некоем поэте-пессимисте, который решил утопиться. И пока он шел к реке, он отдал свои глаза слепому, уши глухому, ноги безногому и так далее, пока не настал миг, когда читатель ожидает услышать самоубийственный всплеск. Однако автор написал, что лишенный зрения и слуха, безногий и безрукий человек уселся на берегу и ощутил радость жизни: la joie de vivre. Счастье от того, что ты жив. Нужно глубоко задуматься, а возможно, и постареть, чтобы понять, как правдива эта история.
(с) Гилберт Кийт Честертон
Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.
Дневник Гилберт Кийт Честертон о радости жить | Мартын_Лютый - Fides Quaerens Intellectum |
Лента друзей Мартын_Лютый
/ Полная версия
Добавить в друзья
Страницы:
раньше»