Но если небеса, на которых обитает Бог, — это Его величие, то как быть с небесами, на которые Христос вознесся со Своей человеческой природой, и где Он восседает как наш Ходатай? Разве это не тварное место? Нет, эти небеса, на которые вознесся Христос, — тоже величие Божье, Его прямое и непосредственное присутствие (τὸ πρόσωπον τοῦ θεοῦ). Это не нечто сотворенное или временное, то есть ограниченное временем и пространством. В своих комментариях на Евр. 8:1 Себастиан Шмидт пишет: «Οι ουρανοί, небеса, на которых Христос восседает как наш первосвященник, — не тварные небеса или тварное место на тварных небесах, но представляют собой превознесенное величие Самого Бога, которое иногда в Писании именуется небесами». Но эти небеса, на которые вознесся Христос — не просто непосредственное и славное присутствие Бога; это также деятельность. Он вошел в присутствие Божье для нас. Христос предстал пред Богом не просто для того, чтобы там находиться, но чтобы ходатайствовать. И Он ходатайствует перед Богом не как пребывающий в уничижении, но как прославленный Победитель. Положение Христа одесную Бога на небесах воспринималось не как пассивное состояние, но как славное правление. Снова и снова в Писании выражение οι ουρανοί, когда речь идет не о тварной вcеленной, понимается как взаимоотношения с Богом (Евр. 4:14). Комментируя текст Евр. 7:26, Шмидт пишет: «Нет ничего „выше небес‘, за исключением высочайшего величия Божьего. Туда и должен был взойти наш Первосвященник». Когда Христос превознесся выше небес, Он в Своей человеческой природе вошел в измерение бытия, не ограниченное ни пространством, ни временем, ни каким-либо иным знакомым нам по земной жизни фактором.
— Robert D. Preus. The Theology of Post-Reformation Lutheranism, Vol. 2