Предметом спора между Лоэ с одной стороны (а также, хотя и в несколько ином ключе, Вильмаром и Клифотом) и Вальтером с другой была проблема взаимоотношений служителей и общины… Что первично? Община созидается служителями или служители созидаются общиной? На первый взгляд, эта проблема похожа на вопрос о том, что было первым — курица или яйцо. Однако за ней скрывается проблема величайшей богословской значимости. Все наше учение о Церкви зависит от ее разрешения.

Когда Вальтер и Синод Миссури настаивали на первичности общины, они могли смело призывать в свидетели своей правоты Лютера и раннюю лютеранскую церковь. Хорошо известно, что в своем сочинении «К христианскому дворянству немецкой нации» Лютер иллюстрировал учение о всеобщем священстве верующих с помощью ситуации, когда некая группа христиан, среди которых нет ни одного рукоположенного пастора, оказывается в пустыне и избирает одного человека своим духовным лидером, которой затем, на основании этого избрания, с полным правом несет пасторское служение, будучи наделен всеми полномочиями и обязанностями, какими только может обладать лицо, облеченное ministerium ecclesiasticum. Уверенность, с которой Лютер отвечает на этот вопрос, резко контрастирует с неуверенностью, с которой несколькими годами ранее гуманист сэр Томас Мор рассматривал ту же проблему в своем сочинении «Утопия». Описав толерантно-либеральную религию жителей Утопии и ее родство с христианством, как его понимал этот либеральный гуманист, Мор пишет, что многие решили принять христианство и крестились. Дале мы читаем: «Между тем из нас шестерых двое скончались, а из четырех  оставшихся  ни один, к сожалению, не был священником. Поэтому посвященные в прочие таинства утопийцы лишены тех, которые  у  нас  совершают  только  священники.  Однако утопийцы понимают эти таинства и очень сильно  желают  их.  Мало  того,  они усердно обсуждают между собою вопрос, может ли какой-нибудь избранник из  их среды получить сан священника без посылки к ним  епископа.  И, по-видимому, они склонялись к избранию, но, когда я уезжал, никого еще не выбрали». Эта нерешительность характерна для Мора, англичанина и друга Эразма Роттердамского, который не склонен принимать твердые решения в догматических вопросах. И нет ничего удивительного в том, что этот ранний поборник либеральной религии стал мучеником за дело первенства папы и в наши дни был прославлен как защитник папства.

Этот вопрос — могут ли христиане, оказавшиеся в одиночестве в таких условиях, какие описывают Лютер в своем знаменитом «Обращении к дворянству» и Мор в своей «Утопии», сами рукоположить себе служителя — показывает, насколько евангелическим является наше мышление. Соответственно, ни один евангелический богослов никогда в принципе не высказывал суждений, отличных от суждений Лютера, — даже Август Вильмар, самый горячий сторонник высокоцерковной традиции среди христиан прошлого столетия, не говоря уже о Лоэ. Вильмар относится к нарисованной Лютером гипотетической ситуации как к сказке, считает ее крайним случаем, до которого в реальной жизни никогда не дойдет. Однако, допуская возможность такой ситуации, Вильмар высказывается в пользу власти общины и тем самым остается в рамках евангелической церкви. «Из чрезвычайных ситуаций, когда некие оставшиеся в одиночестве ecclesiolae могут поставить из своего числа чрезвычайного пастора (Nothirten) — такие случаи, конечно, возможны, но более похожи на романтические фантазии, — никогда нельзя делать правило… (Die Lehre vom geistlichen Amt, p. 74.)

Для Вильмара, как, конечно, и для Лоэ правилом была ситуация, когда пасторы рукополагаю пасторов, — тем более, что исповедания лютеранской церкви и лютеранские церковные уставы считают именно такую процедуру нормальной. Таким образом, наша церковь конкретно выразила свое согласие с этим древним обычаем католицизма. Но и того, что можно поставить служителя без традиционного рукоположения, совершаемого рукоположенным пастором, лютеранская церковь никогда не отрицала. С этим согласны и те, кто не может рассматривать духовное служение как функцию всеобщего священства. Ибо существенной частью служения священника является жертвоприношение — т. е., в новозаветном понимании, духовные жертвы, приносимые всей Церковью. Возвещение Евангелия и совершение Таинства близко связаны со служением священников, но сами по себе не являются его частью.

— Hermann Sasse. Letters Addressed To Lutheran Pastors VIII:5