[показать]Это уникальная особенность нашего времени! Учителя Церкви из защитников Священного Писания превратились в его критиков. Теперь и они утверждают — на словах и на бумаге, — что не все Священное Писание является Божьим Словом и непогрешимой истиной. От старого церковного учения о богодухновенности, т. е. от учения о том, что святые писатели писали не сами от себя, но только то, что давал им Святой Дух, следует отказаться. Нужно разделять важное и неважное, главное и второстепенное.  Те слова вдохновлены Святым Духом, а эти нет. И нужно признать, что в последних есть ошибки.

Очевидно, что таким образом в христианской Церкви создается совершенно новое положение вещей. Отношение людей к Писанию полностью меняется. Люди уже не находятся под властью Писания, а стоят выше него. Ибо даже если человек исповедует, что все части спасительной истины присутствуют в Писании, критерий, с помощью которого он определяет, что именно в Писании является непогрешимой истиной и должно приниматься верой, зависит от самого человека. В конечном итоге, нашу веру определяет уже не Писание, а люди, отделяющие в Писании истину от заблуждения. В Церкви правит уже не Бог посредством Слова Священного Писания, но регенты-люди, проводящие границу между истиной и мнимыми заблуждениями в Писании.

Эта точка зрения безбожна. Всякий, кто исходит из предположения, что в Писании есть ошибки, бросает прямой вызов Христу. Он сказал обо всем Писании и о каждом слове Писания: «И не может нарушиться Писание». Те, кто хочет ограничить богодухновенность Писания, противоречат словам апостола Христова, который говорит: «Все Писание богодухновенно».

Но и здесь сатана пытается преобразиться в ангела света. Отрицающие безошибочность Писания утверждают, что руководствуются интересами истинной верности и благочестия. Они возражают нам, что вера, столь просто основанная на Писании, — это буквализм, порождающий мертвую ортодоксию. С другой стороны, если встать на их точку зрения, истинность христианства оказывается в зависимости от внутренних переживаний человека. Христианам говорят, что истиной нужно признавать лишь то, истинность чего подтверждена духовным опытом. Таким образом, они якобы способствуют развитию внутренней верности и препятствуют сведению христианства к одним лишь внешним аспектам. Они говорят, что христианство само по себе надежно и не требует дополнительных гарантий в виде букв Писания.

Единственное, что здесь ново, —  это лишь некоторые выражения, благодаря которым кое-кто сегодня называет подобное богословие «христианской наукой», хотя более точно было бы назвать его разновидностью учения, выведенного из одного-единственного принципа рожденного свыше или христианского «эго», христианского сознания, веры Церкви и т. п. Все это старо. Мы имеем здесь дело с тем же самым, тем же самым заблуждением, которое противостояло Лютеру в лице энтузиастов. Это «дух», который сам по себе настолько умен и благочестив, что не нуждается во внешнем, объективно несомненном Слове Божьем и даже полагает, что оно его напрасно сковывает. Лютер и наша Церковь после него говорит о благочестии этого духа так: «Все, что говорится об этом духе без Слова (т. е. внешнего Слова) и Таинства, — это сам сатана» (ША III:VIII:10). Нам следует точно так же судить о новом богословии, если оно уводит нас от несомненного, внешне богодухновенного Слова Священного Писания к «внутренней вере». Нас нимало не впечатляет то, что это богословие называют «наукой», и нас нимало не убеждает то, что его называют истинной «верой». Мы знаем, что это такое. Это неверие.

— Francis Pieper. Our Position in Doctrine and Practice