[показать]Но как достичь равнодушия к этой жизни? Петр продолжает: «Будьте покорны всякому человеческому начальству… царю ли… правителям ли», — и далее: «Слуги, со всяким страхом повинуйтесь господам, не только добрым и кротким, но и суровым». Как эта жизнь странника на земле сочетается с нашим царственным гражданством в небесной стране? Как можно жить здесь с женами и детьми, домами и землями, быть подданными земного правительства, но при этом не быть дома? Здесь есть тонкая граница, которую, как уже было сказано, поначалу было трудно увидеть даже возлюбленным апостолам. Но для христиан, особенно нынешних, она должна быть ясна. Христос и апостолы, согласно этому учению, не требовали отвергнуть внешнее правление и человеческую власть — то, что Петр называет здесь «человеческим начальством». Нет, они позволили, чтобы все это осталось таким, как было. Более того, они увещевают нас подчиниться этой власти и пользоваться ею.

Вот граница, о которой нам должно помнить: относительно своего земного положения и рода занятий нам следует вести себя так, как если мы не почитаем эту жизнь нашим истинным царством и величайшим благом. И нам не следует думать, будто жизнь будущего века не обещает нам ничего лучшего или большего, нежели то, что мы имеем здесь, как полагают иудеи и турки. Хотя они и верят в воскресение мертвых, но плотски воображают, что будущая жизнь будет похожа на нынешнюю, если не считать совершенного мира и счастья, свободы от бед, гонений и всяческих болезней…

Каждый христианин, будь он господином или слугой, князем или вассалом, должен вести себя так, как приличествует его званию, верно используя все, что вверил ему Бог: власть и подданных, дом и очаг, жену и детей, деньги и имение, пищу и питье. Он должен почитать себя лишь гостем на земле — наподобие того, кто ест свою краюху хлеба или обедает в трактире; он должен вести себя в этой земной гавани как богобоязненный гость. Таким образом, он может быть верно правящим царем или верным своему званию господином, но при этом говорить: «Я ничего не жду от этой жизни. Я не собираюсь здесь оставаться. Это для меня всего лишь чужая страна. Да, в этом трактире я занимаю за столом самое почетное место, но тот, кто сидит на последнем месте, имеет столько же, сколько и я — как на земле, так и на небесах. Ибо мы одинаково гости. Но Тот, кто возложил на меня мои обязанности, Чьи повеления я исполняю, велел мне вести себя в этом трактире богобоязненно и достойно, как приличествует гостю».

Итак, христианам любого жизненного положения — господам и госпожам, слугам и служанкам — следует вести себя как гостям земли. И в таковом качестве пусть они едят и пьют, одеваются и обуваются, пользуются домами и землями, пока Господу это будет угодно, но при этому пусть будут готовы отправиться в путь, когда отпущенный им срок истечет, и оставить эту жизнь подобно тому, как гость съезжает из гостиницы или покидает город, который не является его домом. И пусть они, как подобает гостю, ведут себя благопристойно по отношению ко всем встречным, не попирая ничьи права. Ибо приезжий не может беспрепятственно следовать своим прихотям и страстям в чужом доме. Как гласит пословица: «Если ты гость, веди себя благопристойно, иначе тебе быстро покажут дверь на улицу или в тюрьму».

Христианам следует сознавать, что они являются гражданами лучшей страны, чтобы надлежащим образом приспособиться к жизни здесь. Пусть они не устраиваются в этой жизни так, словно собираются остаться тут навеки; но и не так, как монахи, которые избегают всякой ответственности, не занимают светские должности и стремятся удалиться от мира. Ибо Петр, напротив, говорит, что нам не следует удаляться от наших ближних и жить только для себя, но следует сохранять свое земное положение и отношения с другими смертными, которыми Бог нас связал, служа друг другу. В то же время, нам следует относиться к этой жизни как к путешествию по стране, гражданами которой мы не являемся, и в которой у нас нет дома; думать о себе как о странниках и пилигримах, остановившихся переночевать в одной и той же гостинице, поесть, попить, а потом уйти оттуда навсегда.

И тем, кто занимает более скромное положение — слугам и служанкам — не следует роптать: «Зачем мне утомлять себя неприятными заботами по дому, работой на ферме и тяжким трудом? Все равно эта жизнь — не мой дом, и я могу потратить ее лучшим образом. А потому я оставлю свое призвание и буду услаждать себя; ведь монахи и священники, согласно своему призванию, удалились от мира, но при этом упиваются и услаждают свои плотские похоти». Нет, это неправильно. Если ты не желаешь мириться со своей долей, как подобает гостю и страннику, тогда не ешь и не пей.

Аналогичным образом, те, кто благословлен более высоким положением в этой жизни, не могут, пользуясь этой властью, опускаться до жизни в полном безделье и порочных наслаждениях, которую им позволяет вести привилегированное положение, — так, словно они будут жить здесь вечно. Пусть они рассуждают так: «Действительно, эта жизнь преходяща — это лишь путешествие, странствие к нашему подлинному отечеству. Но поскольку воля Божья такова, чтобы каждый служил своему ближнему в соответствии со своим положением и вверенным ему призванием, мы сделаем все, что от нас потребуется. Мы будем служить нашим вассалам, нашим соседям, нашим женам и детям так долго, как сможем; мы не стали бы относиться к нашему служению небрежно, даже если бы знали, что в этот самый час нам суждено умереть и оставить позади все земное. Ибо, слава Богу, если бы нам пришлось умереть прямо сейчас, мы бы знали, где будем, где наш дом. Но пока мы еще здесь, в дороге, наш долг состоит в том, чтобы исполнять обязанности, связанные с нашим земным гражданством. И потому в отношениях с нашими ближними мы будем подчиняться закону места нашего жительства до того часа, когда нам придется переступить порог земной жизни, чтобы покинуть этот мир с достоинством, не подав ни малейшего повода для жалобы».

Именно так, отметьте себе, каждому христианину следует жить здесь, на земле, по словам Петра. Прежде всего, христианину следует знать, где его настоящий дом, его отечество. Мы узнаём это через веру во Христа, посредством которой становимся детьми Божьими, наследниками вечной жизни, гражданами небес. И потому мы поем: «Ныне мы хвалим Тебя, Дух Святой, за истинную веру», — когда оставляем это жалкое существование и отправляемся домой. Это чувство замечательным образом согласуется с текстом, в котором Петр называет нас «пришельцами и странниками» — путниками на жалкой земле, мечтающими о доме и устремляющими свой мысленный взор по ту сторону порога места нашего странствования. Во-вторых, хотя нам и приходится сносить это жалкое существование в чужой стране, мы обязаны оказывать всяческие почести хозяевам и уважать гостиницу, извлекая лучшее из всего, что приключается с нами.

Пророк Иеремия счел необходимым написать аналогичное увещание своим несчастным сородичам-иудеям в Вавилоне, которые испытывали невыразимую тоску по дому и почти отчаялись оттого, что им столь долго пришлось влачить жалкое существование среди чужого народа, в то время как многие их братья жили дома. Другие пророки ободряли их обещанием скорого возвращения. И потому многие иудеи перестали пахать землю и заботиться о том, как прожить. Таковым Иеремия пишет: «Наберитесь терпения, ибо вы вернетесь не так скоро — не раньше, чем пройдет семьдесят лет» (20:10). Тем временем, оставаясь в плену и в жалком состоянии, они должны были исполнить повеление Божье в стихах 5-7: «Стройте домы и живите в них, и разводите сады и ешьте плоды их; берите жен и рождайте сыновей и дочерей; и сыновьям своим берите жен и дочерей своих отдавайте в замужество, чтобы они рождали сыновей и дочерей, и размножайтесь там, а не умаляйтесь; и заботьтесь о благосостоянии города, в который Я переселил вас, и молитесь за него Господу; ибо при благосостоянии его и вам будет мир».

Слова пророка о том, что в своем несчастье они должны строить дома и стать гражданами Вавилона, вступать в брак и растить детей, да еще и дочерей отдавать в замужество, словно им предстояло остаться в той земле навсегда, были для иудеев совершенно неприемлемы и нестерпимы. Но еще более оскорбительна была для них заповедь молиться о городе и царстве, в котором они были пленниками. Они с гораздо большим желанием молились бы об освобождении, ибо, попав под влияние других пророков, они надеялись вернуться домой уже через год.

Ну, и что же с ними было? Благочестивые и верные были достаточно рассудительны, чтобы надеяться и верить в возвращение на родину. Конечно, они не находили ни удовольствия, ни радости в своем нынешнем жалком состоянии, о чем они свидетельствуют и сетуют при реках Вавилонских в Псалме 136. Там они сидели и плакали и не знали ни минуты радости, когда думали о доме. Долгие семьдесят лет их сердца постоянно стояли у порога, готовые пуститься в путь, так что у них не было никакого желания строить дома, возделывать землю, сажать сады, брать жен и растить детей. Тем не менее, пророк повелевает им исполнять все обязанности граждан той страны и, более того, молиться за своих господ в таком же духе, в каком они молились бы за своих ближних и соотечественников, прося у Бога мира и благосостояния для города.

— Из проповеди Мартина Лютера на воскресенье Jubilate (текст: 1 Петра 2:11-20)