Великий четверг
Последняя Вечеря
И когда настал час, Он возлег, и двенадцать Апостолов с Ним, и сказал им: очень желал Я есть с вами сию пасху прежде Моего страдания, ибо сказываю вам, что уже не буду есть ее, пока она не совершится в Царствии Божием. И, взяв чашу и благодарив, сказал: примите ее и разделите между собою, ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не придет Царствие Божие. И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается. И вот, рука предающего Меня со Мною за столом; впрочем, Сын Человеческий идет по предназначению, но горе тому человеку, которым Он предается (Лк. 22:14-22).
И они постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении и преломлении хлеба и в молитвах. Был же страх на всякой душе; и много чудес и знамений совершилось через Апостолов в Иерусалиме. Все же верующие были вместе и имели все общее. И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого. И каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца, хваля Бога и находясь в любви у всего народа. Господь же ежедневно прилагал спасаемых к Церкви (Деян. 2:42-47).
[показать]Благодать вам и милость от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа!
В этот день, в четверг Страстной Недели, христианская Церковь вспоминает тот самый вечер, когда все апостолы и Господь Иисус Христос в последний раз собрались вместе за ужином. Еще не было предательства Иуды и отречения Петра, ученики еще не знают, что через каких-то несколько часов они все в ужасе разбегутся, оставив Учителя наедине с Его участью. Они слушали слова Христа о воспоминании, о теле, за них предаваемом, о крови, за них проливаемой, о предателе, сидящем с ними за одним столом, но еще не понимали истинного и полного смысла этих слов.
Сегодня мы с вами также имеем благословенную возможность собраться вместе за трапезой, причем удивительным образом, в силу обещания Христова, это не какая-то новая трапеза, которую мы каждый раз готовим заново. Как и ученики в тот давний вечер две тысячи лет назад мы вкушаем то же Тело, за нас преданное, и пьем ту же Кровь, за нас пролитую. Всякий раз, когда мы приступаем к Святому Причастию, мы разделяем эту трапезу с тысячами, миллионами ныне живущих, уже упокоившихся в Боге и еще не родившихся святых.
Вечеря Господня — это поистине праздник единства Церкви. Мы читаем об этом у св. Павла:
Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова? Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба (1 Кор. 10:16-17).
Очень жаль, что сегодня это Таинство, которое должно объединять верных Христовых, разделяет нас. Вот уже пять столетий лютеране удивляются, недоумевают и сокрушаются оттого, что христианский мир не может и не хочет принять верой простые слова Христа, сказанные в установлении Таинства. Людьми овладела какая-то безумная тяга превращать Вечерю Господню либо в формальное ностальгическое воспоминание о том, что было много лет назад, либо в некое дело праведности перед Богом, без которого мы не можем спастись.
Кто-то из лютеранских богословов удачно подметил, что у лютеран, напротив, нет богословия Причастия, а есть только его практика. Если эти слова правильно понять, в них есть глубокий смысл: мы не пытаемся проникнуть человеческим умом в тайну Божьего действия, которую Сам Бог не счел нужным объяснять, но простой и смиренной верой принимаем за истину то обещание, которое Бог дал нам в Писании.
[показать]Нигде так ярко не проявилась эта «твердолобость» лютеран, как во время знаменитого Марбургского диспута в октябре 1529 года, когда ландграф Филипп Гессенский, желая примирить лютеран с последователями Ульриха Цвингли, которые понимали Причастие как простое человеческое воспоминание о смерти Христа. В самом начале дебатов Лютер написал на столе мелом: Hoc est Corpus Meum («Сие есть Тело Мое»), — и всякий раз, когда оппоненты предлагали иносказательное толкование этих слов, тыкал пальцем в написанное, требуя принять слова Христа без уклонений и искажений. В результате примирения не получилось, и, говорят, Лютер даже отказался пожать Цвингли руку при расставании. Многие, относящиеся к Причастию как к простому малозначительному обряду, воспринимают этот жест Лютера как проявление его «обычной религиозной нетерпимости», но это было не так. Для лютеран буквальное понимание слов Христа всегда было вопросом принципа, вопросом безоговорочного уважения к Слову и почитания Бога.
Менее чем год спустя, 25 июня 1530 года, лютеране представили императору Карлу V Аугсбургское исповедание, в VII артикуле которого говорилось:
Для истинного единства Церкви достаточно согласия относительно учения о Евангелии и отправлении Таинств. Нет нужды в том, чтобы человеческие традиции, то есть обряды или церемонии, учрежденные людьми, были везде одинаковыми.
А в X артикуле:
О Святом Причастии наши церкви учат, что Тело и Кровь Христовы воистину присутствуют и раздаются тем, кто причащается. И они осуждают тех, кто учит иначе.
Лютеране не пускаются в заумные схоластические рассуждения по поводу Причастия, не поклоняются Святым Дарам как Богу, не верят в то, что всякий раз во время Причастия Христос снова воплощается в хлебе и вине. Мы просто верим в то, что всякий раз, когда мы участвуем в Причастии согласно Христову установлению, мы реально и физически прикасаемся руками и устами к тому самом Телу, которое было распято за нас на кресте, и к той самой Крови, которую Господь однажды пролил за нас на Голгофе. Для нас важно то, что мы прикасаемся к неизменной, раз и навсегда совершившейся Тайне, которая является для всякого верующего надежным залогом прощения грехов.
В Кратком Катехизисе смысл этого Таинства объясняется так:
Какова польза от этого ядения и пития?
Она показана нам словами: “за вас предаваемое” и “за вас изливаемая во оставление грехов”. Именно этими словами при совершении данного Таинства нам даруются прощение грехов, жизнь и спасение. Ибо где прощение грехов, там жизнь и спасение.
Как же телесное ядение и питие могут совершать столь великие действа?
Конечно, не ядение и не питие совершают это, но слова, приведенные здесь: “за вас предаваемое” и “за вас изливаемая во оставление грехов”. Эти слова, сопровождающие телесное ядение и питие, являются главным в этом Таинстве. И тот, кто верует в эти слова, получает то, что они возвещают и выражают, а именно — прощение грехов.
Потому и достоинство участника Вечери наши вероисповедные книги связывают не с какими-то мистическими свойствами Даров, и не с личными качествами причастника, но с искренней верой в Божье обетование:
Пост и телесное приготовление, конечно, представляют собой хорошую внешнюю подготовку. Однако воистину достоин и хорошо подготовлен к принятию Причастия лишь тот, кто имеет веру в эти слова: “за вас предаваемое” и “за вас изливаемая во оставление грехов”. Неверующие, равно как и сомневающиеся в этих словах, недостойны принятия Причастия и не готовы к нему, ибо слова “за вас” требуют весьма верующие сердца.
Лучшим приготовлением [к Причастию] является душа, огорченная грехом, смертью и искушением, алчущая и жаждущая исцеления и укрепления (М. Лютер).
[показать]Мы уже не раз говорили о том, что Таинство — это не награда, которую нужно заслужить, но помощь и утешение, которое Господь предлагает сокрушенным грешникам. Чтобы приступить к Причастию, не нужно быть совершенно чистым и безгрешным человеком (собственно, как раз такому человеку Таинство и не принесет никакой пользы). Напротив, к Причастию приступают грешники, осознающие свое недостоинство и ищущие у Бога прощения и сил для того, чтобы победить грех. Только те грешники, которые не желают исповедовать и оставить свой грех, едят и пьют себе в осуждение.
Также лютеране всегда верили, что никто не вправе принудить человека приступить к Причастию, и никто не вправе определять за человека, как часто ему следует это делать. Однако само осознание тяжести своих грехов, понимание своей слабости перед искушениями подталкивает христианина к тому, чтобы приступать к Причастию. И если человек способен месяцами или годами обходиться без этого благословенного Таинства, вероятно, это говорит о том, что он либо не понимает смысла Причастия, либо не сознает тяжести своих грехов. И последнее гораздо хуже первого, ибо, по сути, означает, что в таком человеке нет действия Святого Духа…
Мы начали наш разговор с того, что Вечеря Господня — это праздник единства Церкви. Но Вечеря Господня — это еще и лучшее лекарство от всякой гордости и всякого превозношения, живущего в сердце человека. Это в обычной, повседневной жизни, вне стен храма мы можем быть богатыми и нищими, образованными и невеждами, начальниками и подчиненными, родителями и детьми, мужчинами и женщинами. Здесь же, преклоняя колена у алтаря, мы становимся одним во Христе — одинаково грешными, одинаково нищими, одинаково кающимися просителями, одинаково получающими одну и ту же спасительную благодать прощения грехов, раз и навсегда дарованную нам на Голгофе.