[292x200]Прежде всего, Христос оказал поистине высокую честь супружеской жизни тем, что вместе с матерью и учениками посетил эту свадьбу. Более того, Его мать предстает перед нами распорядительницей свадьбы — судя по всему, молодожены были ее бедными родственниками или соседями, и ей пришлось выступить в роли матери невесты; — так что это, конечно же, была обыкновенная свадьба и ни в коем случае не показуха. Ибо Христос жил согласно собственному учению и шел не к богатым, а к бедным, а если и шел к богатым и знаменитым, то непременно осуждал и обличал их, после чего уходил, сопровождаемый недовольством, не услышав благодарности и без какого-либо намерения почтить тот дом совершением чуда, как Он это делает здесь.

Во-вторых, Он оказывает честь тем, что снабжает бедных молодоженов хорошим вином, взяв на Себя тем самым роль главного чашника невесты; также вполне возможно, что у Него не было ни денег, ни драгоценностей, чтобы сделать молодым супругам подарок. Христос никогда не оказывал подобную честь жизни и поступкам фарисеев; ибо этим чудом Он подтверждает, что супружество — это дело и установление Бога. Каким бы обыденным и невзрачным оно ни представлялось людям, Бог, тем не менее, признает его Своим творением и любит его. Наши Каиафы сами часто провозглашали и проповедовали, что супружество — это единственное социальное положение, установленное Богом. Кто же, в таком случае, установил все остальные? Уж конечно не Бог, но сатана руками людей. Однако они чураются этого положения, отвергают и хулят его, почитая себя настолько святыми, что не только сами избегают супружества — хотя нуждаются в нем и должны бы жениться, — но от избытка святости даже не посещают чужие свадьбы, будучи святее Самого Христа, Который, словно нечестивый грешник, приходит на свадебный пир.

Итак, поскольку супружество имеет основание и утешение в том, что оно установлено Богом, и Бог любит его, и что Сам Христос оказывает ему такую честь и уважение, каждый человек должен высоко ценить и почитать его, и сердце наше должно радоваться тому, что это, несомненно, то положение, которое угодно Богу, и радостно переносить все его тяготы, даже если эти тяготы будут вдесятеро тяжелее против нынешнего. И внешний человек испытывает в супружестве столько забот и неприятностей именно потому, что все в Божьем Слове и деле, дабы даровать нам благословения, должно быть противно, горько и тяжко для внешнего человека.

Поэтому супружество — это состояние, которое взращивает и укрепляет веру в Бога и любовь к ближнему посредством многих забот, трудов, неприятностей, крестов и всевозможных противодействий, которые неизбежно следуют за всем, что является Божьим Словом и делом. Всего этого целомудренные блудники, женоподобные святоши и содомиты благополучно избегают, служа Богу вне Божьих установлений делами, которые сами для себя выдумали.

Именно на это Христос указывает также Своей готовностью восполнить любую нужду, возникающую в супружестве, даруя вино, когда в нем есть потребность, и превращая в него воду; тем самым, Он как бы говорит: Вам приходится пить воду, т. е. переносить внешние тяготы, и вы находите это неприятным? Что ж, Я подслащу вам жизнь и претворю воду в вино, чтобы ваши тяготы стали для вас радостью и наслаждением. И для этого Я не стану приказывать, чтобы воду унесли прочь и вылили; вода останется, и Я даже распоряжусь, чтобы ее долили, заполнив кувшины по самый край. Ибо Я не только не стану лишать христианское супружество забот и искушений, но и усугублю их. И результат будет настолько чудесен, что никто, кроме тех, кто сам это испытает, не сможет этого понять. А будет так:

Все соделает Божье Слово, которое творит, поддерживает и преображает все сущее; то Слово, которое превращает вашу воду в вино, а неприятное супружество — в наслаждение. Язычникам неведомо, что супружество было установлено Богом (Бытие 2:23), и потому их вода остается водой и никогда не превращается в вино; ибо они не чувствуют Божьего удовольствия и одобрения в супружеской жизни, ощутив которые, они испытали бы такое удовлетворение, что наполовину перестали бы чувствовать тяготы, ощущая их только внешне, но совершенно не чувствуя их внутренне. Именно так вода превращается в вино — когда Мое удовольствие смешается с вашим недовольством, и одно станет противиться другому, так что Мое удовольствие зальет и утопит ваше недовольство, превратив его в наслаждение. Однако ничто не откроет и не дарует вам этого Моего наслаждения, кроме Божьего Слова: «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма» (Бытие 1:31).

Здесь Христос вновь показывает, что Он не испытывает недовольства ни по поводу брачного пира, ни по поводу тех вещей, которыми обычно сопровождаются свадьбы, и которые по обыкновению и традициям нашей страны часто выглядят избыточными, ненужными и мирскими: украшений, веселья, еды и питья, — но лишь в той мере, в какой все это делается с умеренностью и в рамках бракосочетания. Ибо невеста и жених должны быть красивы, а гости должны поесть и выпить, чтобы им было весело. Вся эта еда и суета может совершаться в доброй совести, ибо Писание время от времени повествуют о чем-то подобном, и даже в Евангельских чтениях упоминаются украшения невесты, свадебные одеяния, гости и пиршества на свадьбах. Так, раб Авраама в Бытии 24:53 дарит Ревекке, невесте Исаака, и ее брату украшения из золота и серебра. Так что в подобных вещах не стоит обращать внимание на лицемеров с кислой миной на лицах и самопровозглашенных святош, которые не находят удовольствие ни в чем, кроме того, что сами делают, и чему сами учат, и не потерпят, чтобы невеста носила венок или хоть чем-нибудь себя украшала.

Если только на свадьбе царят вера и любовь, Богу нет дела до таких внешних вещей — если, конечно, все совершается в умеренности и в соответствии с возможностями каждого. Ибо на этой свадьбе, как бы мала и небогата она ни была, были накрыты три стола — на это указывает слово «архитриклинус», означающее, что распорядитель пира должен был заботиться о трех столах. Более того, жених не сам устраивал пиршество, но это делали за него слуги. Было там и вино для пития. От всего этого, если бы бедность была непременным требованием, можно было отказаться, как это часто случается у нас. Да и гости вином не просто утоляли жажду, ибо распорядитель пира говорит о том, что сначала следует ставить на стол хорошее вино, а потом, когда мужчины уже выпьют достаточно, — вино похуже.

Христос не обращает на это никакого внимания. Также и нам следует не обращать на это внимания и не обременять этим совесть. Эта свадьба не была сатанинской, даже если кое-кто из гостей и выпил вина более, чем требовалось для утоления жажды, и был навеселе, — в противном случае вам пришлось бы обвинить Христа в том, что Его присутствие и просьба Его матери стали причиной греха, так что и Христос, и Его мать оказались бы в этом деле грешниками, если бы мы позволили судить о нем кислолицым святошам.

Однако излишества, столь обычные в наши дни, — это совсем другое дело. При этом люди не едят и пьют, а обжираются и упиваются едой и питьем, буянят и предаются разгулу и ведут себя так, словно обжорство и пьянство — это признак удали или силы. Более того, все это совершается с намерением не повеселиться, а набить брюхо и погулять всласть. Но это свиньи, а не люди. Таким Христос не дал бы вина и не пошел бы к ним в гости. Точно так же дело обстоит и с платьем — люди думают не о свадьбе, а о том, чтобы показать себя и выделиться, как если бы наибольшего восхищения заслуживали те, кто сумеет нацепить на себя больше всех золота, серебра и жемчуга и извести побольше шелков и парчи, хотя подобным образом можно украсить и осла.

Что же, в таком случае, есть умеренность? Рассудок должен подсказать нам это и указать на примеры других стран и городов, которым такая пышность и излишества неведомы. Что касается моего личного мнения, я бы сказал, что крестьянин красиво одет, если на свою свадьбу он оденет в два раза лучшую одежду, чем он носит на работу; дворянин — если он будет в одежде в два раза дороже, чем одежда горожанина; граф — в два раза дороже, чем одежда дворянина; герцог — в два раза дороже, чем одежда графа. И так далее, в должном порядке. Аналогичным образом, пищу и питье следует подавать гостям в соответствии с их общественным положением, и целью застолья не должно быть насыщение или пьяный разгул.

Но грех ли на свадьбе танцевать и играть на инструментах? Ведь кое-кто говорит, что танцы доводят людей до большого греха.

Не знаю, были ли танцы у евреев, но поскольку в нашей стране это такое же обычное дело, как приглашать гостей, украшать дом, есть, пить и веселиться, я не вижу причин осуждать танцы, разве только в крайних случаях, когда они переступают границы приличий и умеренности. Танцы — не единственная причина греха, согрешить можно и за столом или в церкви. Точно так же не еда виновата в том, что некоторые, приступив к трапезе, превращаются в свиней. Там, где все остается в рамках приличий, я не буду вмешиваться в свадебные обряды, обычаи и танцы и никогда против этого не возражаю. Веру и любовь не прогонишь ни танцами, ни сидением на одном месте, пока ты не переступаешь границы приличий и умеренности. Маленькие дети, конечно же, способны танцевать без греха. Поступай так же, будь ребенком, и танцы тебе не повредят. Ведь если бы танцы были грешны сами по себе, и детям нельзя было бы разрешать танцевать.

— Мартин Лютер. Из проповеди на Второе воскресенье после Богоявления, 1522 (Текст: Иоанна 2:1-11)