Уже стало традицией в этот день говорить с кафедры о планах на новый год, словно нет других других полезных и спасительных предметов для проповеди, и словно есть какая-то необходимость излагать столь бесполезные фантазии вместо Слова Божьего и превращать столь серьезное служение в посмешище и безобразие. Евангелие требует, чтобы мы проповедовали об обрезании и наречении имени Иисуса. Так мы и поступим!

Прежде всего, давайте спросим мудрую женщину, госпожу Иезавель, наш природный разум: ну разве не не глупо, не нелепо и не бессмысленно, что Бог требует обрезания?

[185x300]Разве не мог Бог придумать другой член тела, кроме этого? Если бы Авраам внял голосу разума, он бы не поверил, что Бог мог потребовать от него что-либо подобное. Ибо в наших глазах это настолько глупо, что трудно придумать что-либо еще более абсурдное. Евреям пришлось сносить великое поношение и бесчестие из-за обрезания, их все презирали и относились к ним с отвращением. Более того, от обрезания нет никакой практической пользы. Что толку с того, что уродуется тело? Человек не становится от этого лучше, ибо все зависит от состояния его души.

Но уж таковы все заповеди и деяния Божьи, и таковыми они должны быть. В наших глазах они выглядят самыми глупыми, самыми ничтожными, самыми бесполезными, чтобы самодовольный Разум, почитающий себя умным и мудрым, был постыжен и ослеплен, отказался от своего самомнения и покорился Богу, воздал Ему честь и уверовал, что все заповеданное Богом — это наивысшая польза, наивысшая честь и наивысшая мудрость, даже если сам Разум не видит этого и думает совсем обратное. Если бы Бог дал знак, который устраивал бы Разум и представлялся бы ему полезным, мудрым и достойным, Разум остался бы своих старых мехах, не отбросил бы свое самомнение и продолжил бы привысно искать и любить только зменые почести, выгоды и мудрость и тем самым еще прочнее прилепился бы к мирским, преходящим благам. Однако предлагая Разуму глупые, бесполезные и ничтожные вещи, Бог отрывает его от погони за выгодой, почестями и мудростью и учит его ценить лишь незримую, божественную мудрость, честь и пользу, ради них добровольно сносить лишение преходящих почестей, выгод и мудрости и быть глупцом, нищим, неудачником и презираемым за имя Бога. И потому Бог заботился не об обрезании, но об уничижении гордой человеческой природы и разума.

В Новом Завете у нас тоже есть Крещение, когда мы погребаемся в воде и веруем, что тем самым очищаемся от греха и обретаем спасение; и Тело Христово, присутствующее в хлебе на алтаре; и поклонение распятому человеку как Господу и Богу. Все это неизмеримо выше человеческого понимания и противоречит человескому разуму. Итак, все дела и слова Бога противоречат разуму, а это, в свою очередь, противно Богу и возвращается людям в виде знаков, против которых те возмущаются. Люди сочли глупостью, когда Ной построил ковчег и заявил, что земля будет затоплена. Так и Лот выглядел совершенным глупцом, когда сказал, что Содом и Гоморра погибнут. Моисей и Аарон выставили себя глупцами перед царем Фараоном. Короче говоря, Божье Слово и его проповедники неминуемо объявляются глупцами, как и св. Павел пишет в 1 Коринфянам 1:21. И все это нужно Богу лишь для того, чтобы добиться смирения — чтобы человек пленил свои помышления и покорился божественной истине. Авраам и его потомки приняли глупый обряд обрезания, чтобы тем самым воздавать славу Богу и признавать мудрым только Его.

Обрезание было внешним знаком, посредством которого Божий народ выделялся из всех остальных народов; аналогичным образом сегодня всякий князь вручает своим подданным свое знамя и клич, с помощью которых они узнают друг друга, и с помощью которых иноземцы могут сказать, какому господину они принадлежат. И Бог тоже никогда не оставлял Свой народ без такого знака и клича, посредством которых их можно было бы внешне узнать в том мире, в котором им предстояло жить. Евреев узнавали по обрезанию; это был их знак. Наш знак — это Крещение и Тело Христово. Именно поэтому древние отцы называли знамениями, знаками, symbola, tesseras, т. е. кличем или знаменем, то, что мы сегодня называем Таинствами, т. е. священными знаками. Ибо там, где есть Крещение, несомненно, есть и христиане — где бы они ни находились в мире. И неважно, находятся ли они под властью папы, как он того хочет, ибо он желал бы сам быть Таинством и отличительным знаком христианства.

— Мартин Лютер. Из проповеди на Новый год (текст: Луки 2:21)