Посему, братия, более и более старайтесь делать твердым ваше звание и избрание;
так поступая, никогда не преткнетесь, ибо так откроется вам свободный вход
в вечное Царство Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа.
Для того я никогда не перестану напоминать вам о сем,
хотя вы то и знаете, и утверждены в настоящей истине.

— 2 Петра 1:10-12

Подобно ребенку, который повторяет про себя название того, за чем его послали, чтобы наверняка не забыть и ничего не перепутать, мы как Церковь собираемся там, куда призвал нас Господь, чтобы повторить Ему то, что является несомненной истиной, и еще раз удостовериться в том, что мы никогда этого не забудем. Где присутствует имя Бога, там присутствует и Он Сам. Это не пустая, набившая оскомину формула: «Мы собрались здесь во имя…», — но наше признание того, где и с какой целью Он поставил Свое имя. Место, где пребывает Его имя, обозначено не чувствами, но водой, хлебом и вином. И когда Иисус говорит: «Где двое или трое собраны во имя Мое…», — Он говорит о гостях, собравшихся вокруг Слова и Стола Господних. Мы называем это поклонением, или богослужением, или литургией, или мессой. Здесь Он пребывает, здесь пребывает Его имя, и здесь Он позволяет нам приблизиться к Нему. Именно здесь нам открывается доступ к плодам Его праведной жизни, дарующей жизнь смерти и разверзающего гроб воскресения.

Это место обозначено присутствием Слова и Стола, но также и Литургией Слова и Литургией Стола. Мы не выдумали Слово и Стол, но приняли этот дар от Господа (как и св. Павел писал: «Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был…»). Не дар Церкви, а свидетельство Господа призывает нас прийти сюда и причаститься средств благодати, которые дают нам то, что обещают. И потому мы сохраняем не только общую форму богослужения, но конкретные слова (в числе которых Слова Установления и Молитва Господня).

Мы повторяем эти слова. Но не как заклинание, исполненное магической силы, или мантру, очищающую нас для более глубокого духовного контакта. Мы повторяем их, потому что эти слова представляют собой Свидетельство — анамнесис, или воспоминание, которое Господь заповедал нам совершать, и средство, с помощью которого Он исполняет Свое обещание в нас, среди нас и через нас.

Мы повторяем то, чего не должны забыть. Это и есть главный аргумент в пользу литургии — размеренного постоянства, помогающего нам помнить о том, о чем мы не смеем забывать. Если в храме воскресным утром постоянно происходит что-то новое и незнакомое, это лишает людей возможности повторять и запоминать. Если музыка нацелена на развлечение слушателей и исполнителей, это лишает людей возможности повторять и запоминать. Если в песнях и гимнах говорится о моих чувствах, а не о Слове Божьем и Его Евангелии, это лишает людей возможности повторять и запоминать. Если в центре всеобщего внимания находится проповедник или другой человек, это лишает людей возможности повторять и запоминать.

Почему мы сохраняем неизменный текст Символа Веры? Почему мы не исправляем анахроничный слог всем знакомой молитвы «Отче наш»? Почему мы слово в слово повторяем Слова Установления, а не пересказываем их каждый раз на новый лад? Потому что это — как признают даже самые пламенные сторонники перемен — священные слова, которые не могут быть изменены под страхом лишения людей того, что им принадлежит. Мы, лютеране, с самого начала говорили, что слова мессы (богослужения), как и Слова Установления и Молитвы Господней, являются достоянием не предстоятеля общины и не ее отдельных членов, но Господа и Его Церкви. Мы повторяем их Ему и таким образом говорим о том, что совершенно истинно, совершенно точно и совершенно важно, — Слова, которые не прейдут, даже когда прейдут небо и земля. Мы повторяем их Ему, но мы также повторяем их для того, чтобы никогда не забыть.

— Пастор Ларри Питерс