«В человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли» (А.П. Чехов).

Она вошла в золотой накидке от Kenzo, чудаковатых очках, на руке широкий золотой браслет, в волосах шиньон в форме пучка. Посмотрела из-под слегка подкрашенных ресниц, повела бровью идеальной формы как-то недовольно. В руках она сжимала черный clutch от Oscar de La Renta  расшитый стразами. Какой-то мужчина помог ей снять накидку, неужели это был Пэрис Касидокостас? Они сели на один из золотых диванов и официант принес им бутылку Dom Perignon. Под накидкой скрывалось платье с глубоким V-образным вырезом и завышенной талией от Zac Posen. Она слегка коснулась меня рукой и произнесла что-то  на красивом французском, а я неприлично вглядывалась в ее идеально очерченное лицо, но кроме кукольной, фарфоровой красоты не разглядела ничего. На моей коже почему то остался запах ее духов Prada,  а глаза слепил бриллиантово-рубиновый блеск Van Cleef & Arpels. Красивое не по фигуре платье, только подчеркивало мою маленькую грудь и полные бедра. Оно было кружевным Miu Miu, сине-серым, а на моих ногах красовались ярко красные лакированные туфли на высоком каблуке Brian Atwood. И на мне больше не было ничего, кроме часов Harry Winston из белого золота и бриллиантов и капельки Cinema от YSL.  Лиз Херли в меховом болеро и шелках смотрела в мою сторону и улыбалась. Я поднесла бокал шампанского к губам и… проснулась. Великолепный роскошный вечерний сон, наполненный блеском, элегантностью и шелком-плиссе. Навеянный Vogue и запомнившийся навсегда.