Настроение сейчас - ночное

Интервью с Дженнифер Лоуренс(Jennifer Lawrence) от Дрю Берримор/Drew Barrymore

Исполнительнице главной роли в самом громком блокбастере весны «Голодные игры» всего 21 год, а у неё уже есть номинация на Оскар и перспективы стать первой блондинкой Голливуда.

Лоуренс не было и двадцати, когда ее имя назвали со сцены церемонии вручения «Оскара» через запятую по­сле Натали Нортман и Николь Кидман. Два года назад ее номинировали за первую громкую роль в драме «Зимняя кость».

Юная актриса правильно распоряди­лась щедрым авансом. В прошлом году она сыграла дочь Мела Гибсона и Джоди фостер в фильме о кризисе среднего воз­раста «Бобер» и сражалась вместе с Май­клом Фассбендером за права мутантов в «Людях Икс: Первый класс» в роли лю­бимой всеми фанатами комиксов герои­ни Мистик.

VIP_ZONE

 

[280x700]

Эксклюзивный фотосет от Дженнифер Лоуренс

 

В марте Лоуренс стала главной экшен- героиней антиутопии «Голодные игры», в которой ее персонаж Кэтнисс участву­ет в жестокой телеигре. Фильму прочат рекордные кассовые сборы и любовь мил­лионов. Перед премьерой восходящей звезде позвонила бывшая ребенок-звез­да, режиссер, продюсер и тоже блондин­ка Дрю Берримор. Начали с разговора про напитки, перешли на еду и обсудили все темы, интересующие каждую нор­мальную девушку, чья жизнь — бесконеч­ные съемки и красные дорожки.

ДРЮ: Привет, как дела?

ДЖЕННИФЕР: Привет, только что вы­пила три чашки кофе, чтобы проснуться. Пока не накачаюсь с утра кофеином, я не человек, так что лучше не вставать между мной и моим кофеином. (Смеется.)

ДРЮ: А я выпила чаю, потому что пы­таюсь слезть с кофеиновой зависимости. Ноя тебя очень хорошо понимаю, потому что раньше могла вынести любые пытки ради чашки кофе. Только что закончила полоть какую-то зелень в огороде, так что я злая, вся в грязи и мечтаю о кофе. Где ты сейчас находишься?

ДЖЕННИФЕР: В Миннесоте, в гости­нице.

ДРЮ: На линии больше никого? А то я недавно делала интервью с Джоди Фостер и перепутала любимую актрису с ее агентом. Начала ее спрашивать, ну ког­да же можно будет поговорить с Джоди. Она мне: «Со мной можешь пока побол­тать». (Смеется.)

ДЖЕННИФЕР: А я с Джоди Фостер в прошлом году познакомилась. Я была без ума от нее, сколько себя помню, так что меня начало трясти от волнения Но она, к счастью, оказалась абсолютно нормальным живым человеком. Какое облегчение.

ДРЮ: Да, ничего нет хуже, когда вос­хищаешься человеком, а он тебя разоча­ровывает при встрече.

ДЖЕННИФЕР: Точно. Я тут еще нат­кнулась на Джона Стэймоса (телеактер, звезда сериала 1980-1990-х «Полный дом».), и он в жизни оказался такой же идеальной картинкой, как в журналах и по телевизору. Захотелось его похлопать по заднице, насколько он аппетитный. Я за секунду превратилась в сексуального извращенца, прямо уставилась на его попу и не могла отвести от неё взгляд. Чуть не вцепилась в неё прямо при всех на улице.

ДРЮ: Если бы ты его похлопала по заду, я тебя уверяю, он был бы польщен.

ДЖЕННИФЕР: Или дал бы мне затрещину.

ДРЮ: Как только я увидела тебя в кино, я тут же в тебя влюбилась. Ты потрясающая.

ДЖЕННИФЕР: Спасибо тебе огромное. Но в чём подвох? Что тебе от меня нужно? (Смеется)

ДРЮ: Я просто буду задавать тебе вопросы, и если они покажутся тебе неуместными, можешь не отвечать.

ДЖЕННИФЕР: Уверена, что ты неуместные задавать не будешь, но посмотрим.

ДРЮ: Ты пару лет сказала в интервью, что начинаешь испытывать собственнический инстинкт, когда читаешь сценарий с героиней, которую хочешь сыграть. Мол ты точно знаешь, что эта роль для тебя одной и лучше никто не сыграет. Можешь объяснить, что ты имела ввиду и как это происходит?

ДЖЕННИФЕР: Глупый тинейджер проговорился опытному интервьюеру. (Смеется) Если серьезно, когда я обнару­живаю близкую мне героиню, я отношусь к ней как к живому существу, и это никак не связано с тем, что другая актриса мо­жет сыграть эту роль лучше или что во­обще на свете есть миллион более талант­ливых актрис, чем я. Надеюсь, что мой ответ не звучит напыщенно. Роль может быть пустячной, но я начинаю с ней себя соотносить. Это очень редко бывает, но, когда я нахожу такую героиню, я тут же считаю ее «своей» и пытаюсь оберегать.

ДРЮ: У меня тоже так бывает. И тогда я кидаюсь звонить всем важным людям и умолять их дать мне эту роль. (Смеет­ся.) «Только я знаю, что она чувствует, и, если ее сыграет такая-то и такая-то, она ее изобразит жертвой. А эта девуш­ка — не жертва! Она свободна и живет именно так, как ей хочется!» Потом ме­чусь по дому, как животное в клетке, и если получаю эту роль, то чувствую, что не одинока! Что я нашла близкое мне по духу животное! (Смеется)

ДЖЕННИФЕР: Да, и эта девушка как будто становится твоей сообщницей, и ты только и думаешь о том, что все остальные сыграют ее неправильно. Ког­да я прочла сценарий «Голодных игр», я сказала режиссеру Гэри Россу: «Если не дадите эту роль мне, не позволяйте другой актрисе сыграть Кэтнисс как героиню боевика. Когда она целится в кого-то из лука во время состязания, она не должна выглядеть «круто». Пото­му что эта девочка — не суперженщина, она напугана до смерти. Во всем фильме нет и минуты, когда ей не угрожает ги­бель. И в этом вся суть роли.

ДРЮ: Мне вот интересно, когда ты понимаешь, что нашла «свою» героиню, ты спокойно ложишься спать, зная, что никуда она от тебя не денется, или всю ночь мучаешься, пытаясь уснуть и не ду­мать, достанется она тебе или нет?

ДЖЕННИФЕР: Меня отпускает. Ког­да я осознаю, что от меня уже мало что зависит, я расслабляюсь, ложусь на ди­ван и начинаю есть. (Смеется)Испыты­ваю счастье и покой.

ДРЮ: Ты спокойная, тихая и любишь поесть. Я тебя обожаю. (Смеется)

ДЖЕННИФЕР: Когда ко мне прихо­дят подружки, мы пьем, валяемся и едим. Я все время думаю: «Почему в браке не так?»

ДРЮ: Да, от мужей одни проблемы. (Смеется)

ДЖЕННИФЕР: Почему они не могут пожить хотя бы день, не осуждая нас, не оценивал и не делая замечаний?

ДРЮ: Давай поиграем в любимую де­вичью игру «если бы да кабы». Если бы тебе дали выбирать, ты бы кем предпочла быть — птицей в небе или рыбой в море?

ДЖЕННИФЕР: Наверное, мне бы больше понравилось летать, чем пла­вать. Хотя… В небе скучно небось, если долго летать. Поэтому я бы была летучей рыбой. Ведь такие есть к природе?

ДРЮ: Да, есть. А героиней какого ли­тературного произведения ты бы хоте­ла быть?

ДЖЕННИФЕР: Собиралась ответить, что хотела бы оказаться в книге Сэлинд­жера, но потом решила, что это не очень весело.

ДРЮ: Да уж, перебор с экзистенци­альными страданиями.

ДЖЕННИФЕР: Вспоминаются толь­ко героини, которыми быть не хочется. Я точно не хотела бы быть матерью из фильма «Что-то не так с Кевином». Мо­жет, кем-нибудь из Библии? Да, точно, я бы хотела быть Иисусом Христом. Или Китти из «Анны Карениной». Судьба на­градила ее способностью просто жить и ценить то, что есть, а это очень мало кому удается. Я всегда восхищаюсь людь­ми, которые находят счастье во вроде бы незначительном.

ДРЮ: Просветленные люди. Я как раз сейчас читаю «Анну Каренину». Вообще одновременно пытаюсь дочитать пять книг. Хорошо, а из мужчин кем бы ты хо­тела быть?

Дженнифер: Сначала хотела назвать Хантера Томпсона, но потом решила, что не круто быть все время пьяной и обдолбанной. Черт, кого бы я ни назвала, решат, что я полная дура. Нет, все-таки пусть будет Холден из «Над пропастью во ржи». Вообще я не много читаю. Вот что бы ты ответила?

ДРЮ: Упс, теперь понимаю, как ты себя чувствуешь, отвечая на такие вопросы.

ДЖЕННИФЕР: Все, поняла! Я не хочу быть литературным героем! Я хочу быть телегероем! Россом из сериала «Друзья». Все, решено. Или Иисусом, или Россом.

ДРЮ: А что ты больше любишь, день или ночь?

ДЖЕННИФЕР: Я боюсь привидений, так что день. Недавно вот поселилась в одном отеле, и мне померещилось, что там живут призраки. Так я даже не стала лицо умывать, чтобы не увидеть, как в хорроре, кого-то в зеркале перед собой или за собой.

ДРЮ: Боже, какие страсти. Стейк или рыба?

ДЖЕННИФЕР: Стейк.

ДРЮ: А если бы ты была изобретателем, что бы ты изобрела?

ДЖЕННИФЕР: Очиститель воздуха от пуканья. Типа фильтра. Я бы еще мно­го что изобрела, но это — в первую оче­редь. Очень нужная штука.

ДРЮ: Представь, что тебе осталось жить неделю. Что будешь делать?

ДЖЕННИФЕР: Нон-стоп прыгать с парашютом. Если через неделю уми­рать, то какая разница как? Я бы пере­пробовала все, что обычно боюсь делать, поездила бы еще по миру, очень много бы ела (смеется), а потом, наверное, отпра­вилась бы к своим родным в Кентукки.

ДРЮ: Борьба со страхами, много вкусной еды, любимые близкие люди… Идеальная неделя. А теперь так: ты жи­вешь долго и счастливо. Чем бы ты зани­малась, если бы не стала актрисой?

ДЖЕННИФЕР: Так как я уже в кино­бизнесе по уши, я бы хотела стать режис­сером и продюсировать фильмы. Потом еще бы родила детей. Скучно, да?

ДРЮ: Наоборот, прекрасно. Все хоро­шие режиссеры те же идеальные роди­тели» носятся со всеми, как безумные ма­маши, и за все отвечают. Так что тебе прекрасно удастся все это совмещать. Но что-то мы рано заговорили о детях. На что ты первым делом обращаешь вни­мание, когда знакомишься с парнем?

ДЖЕННИФЕР: На улыбку. Я всегда улыбаюсь в ответ на особенную улыбку, у меня сразу поднимается настроение.

ДРЮ: А что он должен сделать, чтобы тебе понравиться?

ДЖЕННИФЕР: Носить бейсболку или темные очки в помещении или молодиться некоторые, например, до сорока носят майки е дурацкими детскими надписями. И еще у них обычно такой нелепый самодовольный вид: «Йо! Я такой кру­той!» Так и хочется сказать: «Ты жестоко ошибаешься, мужик».

ДРЮ: А меня тошнит от парней в бе­лых кроссовках. Как только вижу тако­го, сразу понимаю: полный урод. У меня большой опыт.

ДЖЕННИФЕР: Да-да-да! Это такие, как носят спортивные старушки.

ДРЮ: А что должен сделать парень, чтобы ты с ним пошла на свидание?

ДЖЕННИФЕР: Просто предложить, но не настойчиво, а как бы в шутку. Это из-за того, что у меня два старших брата. Они меня приучили ерничать над всем хоть немного романтичным. Если кто-то смотрит на меня влюбленными глазами, я начинаю над ним издеваться в духе Бивиса и Баттхеда: «О, беби, я тоже тебя люблю! Ты такой красавчик!» (Имити­рует смех Баттхеда) В общем, пойду на свидание с парнем, который просто меня рассмешит, а не заставит гаденько хихикать.

ДРЮ: Все-таки мы с тобой очень раз­ные. Хорошо, а если бы ты могла попасть в фильм, помнишь, как в «Пурпурной розе Каира» Вуди Аллена? Что бы это было за кино?

ДЖЕННИФЕР: Вот ты назвала Вуди Аллена, и я сразу вспомнила «Полночь в Париже».

ДРЮ: Почему?

ДЖЕННИФЕР: Потому что я люблю историю, и мне нравится идея оказаться в Париже и попасть в прошлое, чтобы по­общаться со всеми этими крутыми писа­телями и художниками. Или я хотела бы попасть в «Дневник Бриджит Джонс» и ходить интервьюировать разных зна­менитых людей. Новые впечатления каж­дый день.

ДРЮ: Мне тоже нравится идея с «Пол­ночью в Париже». Лучший фильм, кото­рый я посмотрела за прошлый год.

ДЖЕННИФЕР: И мой!

ДРЮ: Забавно, правда, что люди так идеализируют прошлое? Но мне дей­ствительно после этого фильма захоте­лось сделать над собой усилие, стать луч­ше, что ли.

ДЖЕННИФЕР: Да, стать лучше сей­час, а не ностальгировать и не жить про­шлым.

ДРЮ: Так, а теперь вопрос на засып­ку. Назови любовь всей своей жизни.

ДЖЕННИФЕР: Я уже запуталась. Ты имеешь в виду в реальной жизни или все в той же воображаемой?

ДРЮ: Давай в обеих.

ДЖЕННИФЕР: Мне кажется, я слиш­ком молода и глупа, чтобы сформулировать, есть ли у меня любовь всей жизни. С любимым мужчиной нужно пуд соли съесть, пройти через огонь, воду и медные трубы, чтобы понять, что он любовь всей твоей жизни. Многие называют зна­менитых актеров, но я сама актриса, поэтому было бы странно, если бы я всерьез влюбилась в коллегу. Наверное, он должен быть фотографом или еще каким-то вечно путешествующим корреспонден­том. Очень романтично. Но я никого та­кого не знаю, не говоря уже о том, чтобы я него влюбиться.

ДРЮ: Боже, где ты была всю мою жизнь?

ДЖЕННИФЕР: Здесь. А что? Ты тоже любишь мятущиеся души, которые всю жизнь ищут себя? (Смеется.)

ДРЮ: Фотограф, путешествующий по всему миру в поисках идеального снимка. Это моя мечта. Мне кажется, что можно иметь любовь всей жизни и в молодости, и в старости. И желательно, чтобы это был один и тот же человек. Я считаю, что ты заслуживаешь иметь любовь всей жизни.

ДЖЕННИФЕР: Я не против. Звучит неплохо.

ДРЮ: А теперь о неприятном. Что бы ты выбрала — быть защекотанной до смерти или пройти по улице голой с завязанными глазами?

ДЖЕННИФЕР: Второе. Ненавижу щекотку. И потом, если глаза будут завязаны, я не буду видеть, что я голая. Так что лучше ходить по улице в чем мать родила.

ДРЮ: Любимый цвет?

ДЖЕННИФЕР: Вообще их несколько, но я тут недавно поняла, что мне приятно смотреть на всё фиолетовое — стену, машину, одежду, макияж, что угодно.

ДРЮ: Если бы тебе пришлось есть одно и то же блюдо целый год, что бы ты выбрала?

ДЖЕННИФЕР: Жареную курицу с рисом и соевым соусом.

ДРЮ: О да, и это счастье, просыпаться по утрам опухшей. Но китайская еда того стоит. Теперь искусство. Какому великому художнику прошлого ты хотела бы позировать?

ДЖЕННИФЕР: У Пикассо я бы смешной получилась. Но пусть будет Рембрандт, ему хорошо удавались женские тела.

ДРЮ: Да, можно есть сколько влезет, и не страшно, Рембрандт лишнее уберет. Дженнифер, мне очень понравилось с тобой беседовать. Вернусь в свой огород и буду улыбаться, вспоминая наш разговор.

ДЖЕННИФЕР: И мне очень понравилось, спасибо. Пойду съем что-нибудь.

 

Источник: interviewrussia.ru