Легкий, цитрусовый, морозный, постепенно перешедший в пряный, тяжеловатый, как духи с мускусом, день. Ни зимы, ни весны, ничего не надо. Все утекло, все вырвалось, все выплеснулось препративнейшим образом. В витринах кто-то отражается, а я уже все высказала. Если бы только музыку в уши, в разлагающийся постепенно мозг, в усталую, разклеившуюся меня - чтобы заглушить внутренний голос, считающий монотонно un, deux, troi, un, deux, troi.. У кого-то трясутся руки, у кого-то краснеют щеки. Я упорно верю, что завтра что-то изменится. А что меняться должно, тоже не совсем понятно. Я хочу дружить с пингвинами по-настоящему. Пусть это и будет самоцелью. Остальное - как повелось - отправляется в попу. Я танцевала джаз-модерн, и могла бы танцевать и сейчас, но вместо этого я теперь не боюсь бойкотов, а танец смотрю по телевизору. И тут ничего не попишешь. Кружится голова - креветки были больными, я знаю. А мама не верила. Через призму тошноты. Надо научиться излагать свои мысли вслух. Без "там" и "как бы" и "наверное".