Название: Увлечение.
Автор: Die Täuschung.
Рейтинг: general.
Жанр: romance.
Размер: мини.
Пейринг: Билл/Том.
Дисклаймер: Естественно, ни Том, ни Билл мне не принадлежат. А жаль. =)
Статус: закончен.
От автора: 1. Огромное спасибо МаРьЯшЕчКе. Именно начало ее фанфика подтолкнуло меня на написание этого полуночного бреда. =)
2. Не дождетесь "не бейте тапками". Бейте. И бейте сильно. Иначе как я - человек, не умеющий по=хорошему писать романсы, буду учиться? =)



Я всегда любил рисовать.

Помню, когда я был маленьким, ты смеялся надо мной, удивляясь моему, по твоим словам, утомительному увлечению. Ты говорил, что когда тебе тяжело, ты всегда можешь взять в руки гитару и сыграть то, что действительно подходит в этот момент твоему настроению. Ты убеждал меня, что рисование – это бесполезное занятие, ведь мы обращаемся к своим увлечениям, когда нам не просто, а какое облегчение может принести что-то, что требует такого терпения и столько времени?

Ты не понимал, почему я так дорожу им, почему так цепляюсь за него, почему так люблю его. В ответ я лишь пожимал плечами, ведь я и сам не всё понимал.

Но я не мог понять другие вещи.

Например, почему, когда я рисовал людей, мне всегда казалось, что через рисунок на меня смотрят твои глаза. Или почему, когда я пытался нарисовать пейзажи, мне казалось, что я пытаюсь разгадать частичку твоей души, которая была так же переменчива и настолько же неизвестна, как и природа.

Сначала я не замечал этого. Потом, обратив на это внимание, я удивлялся. А затем это стало для меня огромной проблемой. Видеть раз за разом в своих карандашных набросках знакомые черты лица, было выше моих сил. Я не мог понять, что это значит, и мое непонимание разрушало меня.

И я решил это прекратить. Я решил бросить рисовать. В порыве ярости на самого себя все рисунки, попавшиеся мне под руку, я просто выкинул в мусорное ведро, надеясь, что это остановит мое странное наваждение, непонятное чувство, растущее в груди с каждым новым рисунком со знакомыми чертами.

И я действительно не рисовал. Несколько часов, дней, месяцев или лет – я не могу сказать точно. Для меня это время тянулось слишком долго, чтобы вместиться даже в жизнь.

Я стал раздражительным. Я не мог сосредоточиться. Я огрызался, грубил, хамил, пытался сделать больнее другим людям, будь это мои знакомые или даже друзья, но я не мог остановиться. И, особенно сильно, я пытался сделать больно тебе.

Однажды ты не выдержал. Подбежал, начал трясти за плечи, спрашивая, что же случилось, и где твой настоящий брат, потому что твой близнец никогда не был настолько жестоким по отношению к другим людям, безучастным и замкнутым. Я молчал.

Тогда ты накричал на меня. Сказал, что я ничего не понимаю в жизни, что если что-то случилось, то я всегда могу и должен тебе рассказать. Я молчал.

Ты сказал, что уже третью неделю чувствуешь, что меня что-то гложет. А я, наконец, узнал, сколько же прошло времени с тех пор, как я предпринял попытку сбежать от самого себя.

Ты сказал, что не можешь видеть, как я мучаюсь. Ты сказал, что любишь. От этих слов почему-то сжалось сердце и слезы выступили на глаза. Я молчал.

Ты, конечно же, заметил. Спросил, почему я плачу. Не дождавшись никакой реакции, ты крепко обнял меня, положил мою голову к себе на плечо и сказал, что очень хочешь, чтобы я был с тобой откровенен.

Я ничего тебе не сказал, но обнял тебя в ответ. Я никогда не говорил тебе, но, когда ты обнимаешь меня, мне всегда кажется, что я в безопасности. Что ничто не может прорваться сквозь твою защиту. И тот момент не стал исключением.

Я не сказал тебе правду, но поблагодарил и уверил тебя, что понял, чего хочу и что меня гложет. Я пообещал тебе, что больше такое не повторится. Не дав тебе сказать ни слова, я отстранился и направился в свою комнату. Ты лишь удивленно смотрел мне в след, когда я покидал нашу гостиную.

С тех пор прошло много времени.

Я не смог найти выброшенные тогда мною рисунки, но я бережно храню те, что остались и те, которые я рисую сейчас. Только теперь на моих новых рисунках появляешься не только ты. Я рисую нас вместе.

На следующее утро после того случая, я подошел к тебе. Близко-близко. Так, что чувствовал твое дыхание на своих губах. Ты немного отстранился, но я обнял тебя, не давая отойти дальше.

Я понял, что либо сейчас, либо никогда. И я решился.

Я поцеловал тебя. Ты замер. Сначала мягко, очень нежно и осторожно, я играл с твоими губами и с небольшим колечком, сводящим меня с ума. Ты не отталкивал меня, но и ничего не делал. Немного осмелев, я обвел контур твоих губ языком и услышал твой тихий стон. Я почувствовал твои руки, которые начали притягивать меня еще ближе, зарываясь в волосы. И если мои поцелуи были вопросом, то твой стал ответом.
«Да».

Я по-прежнему рисую. Ты говоришь, что тебе очень нравятся мои работы, и, хотя мне немного страшно, мы собираемся часть из них показать маме – ведь она – профессиональная художница, а, значит, знает толк в искусстве. Ты говоришь, что я унаследовал ее талант, а мне кажется, что это – лишь дорогое моему сердцу увлечение, которое помогло мне понять кого именно я люблю больше жизни.

Прошло столько времени, и теперь я не боюсь признаться себе, что моим вдохновителем всегда был ты. Что только ты способен заставить меня чувствовать. Только тебя я могу любить, и только с тобой я готов быть вечно.

Да, я люблю тебя совсем не той любовью, которой должен. Но и ты тоже любишь меня совсем не так, как подобает брату.

Да, я романтик. Но я совершенно точно могу сказать, что твоя любовь – единственная вещь, которая имеет для меня значение в этой жизни.