И проходя мазутно-зеленую дурно пахнущую Исеть, от жалкой действительности хочетса хотя бы величественно плюнуть. И получить бы пощечину картинно падающего желто-красного сухого листа. Но ветер картечью пылью и песка ударяется в лицо, в лицо которое каждый день уродует чугунный город ссыльных и ржавой промышленности.
Большие города предпочитают ненависть нежели любовь. Рассадники всего прогрессивного прагматичны. Сломать человека, вывернуть наизнанку душу проще, чем одаривать его покоем. Вот почему с возрастом люди предпочитают природу, там расцветает покой и умиротворение, так нужное для любви и сострадания. Но.Города питаются ненавистью. Грязь души массажирует промышленность, гной боли является топливом прогресса. Вы возразите за столь односторонее трактование, и вспомните прекрасные мгновения и парочек эйфорично плывуших по асфальту и целующихся ежеминутно, да! и возможно в тех счастливчиках был даже ваш я. Я не хочу извращать хмурую действительноть, не хочу наносить бутофорные жирные мазки копоти и гнева на светлую жажду жизни. Неуместно.
Жить надо, исправлять и выгинать эти чугунные сплавы хмурости на лицах. Так закалялась боль. Сложно. Ведь заколенные в ненависти, оттаивают в любви. Природотерапия. Сад и дачи будут популярнее кино и ресторанов. С возростом, пластмассовая жизнь превращается в эмоциональную инвалидность. Рафинированная любовь, предварительно обезжиренная и насухо вытертая, с добовлением всевозможных вкусоусилителей, ароматизаторов, однажы оставит на языке яркий цвет сухого сока ЮПИ и восклицательное недоумение сегодняшнего - как я мог его есть? Эту химию...
Искусство развития в том и состоит, что бы удивлятся уже в конце, когда все позади...Ярко и эмоционально, хлопать себя по лбу и с удивленной улыбкой шептать - как я мог так жить?
А пока вас тыкают в удущливую маску небрежно сваренную из обломков железа пепельного города, что есть сил улыбайтесь, мыщцами воображения и фантомного позитива выгибайте ситуацию безнадежности. Ведь с веселым и счастливым человеком хочется или улыбаться или же расплакаться от никчемности и жалости к ничтожному себе.