***
– Как прекрасно ехать, – сказал он, когда мы попали в глубокий нетронутый снег, – как будто идёшь по пирогу и режешь его лыжами. На меня нападают, – прибавил он потом, – зачем я часто употребляю гастрономические сравнения; но ведь это так естественно: пирог нам ближе всего, мы знаем его вкус, запах, теплоту, состав; после самосознания, конечно, на первое место поставить пирогосознание.

*
За чаем сегодня он начал с того, что сообщил о своём намерении прочесть студентам ряд лекций о пьянстве.
– Я начну с того, что центральным пунктом философии считается сейчас вопрос о познании, т. е. вопрос о познании реального; но ведь всякое познавание есть выхождение из себя, я думаю, что исторически гносеологический вопрос зародился из культа опьяняющих растений, так как лучше всего явление выхождения из себя, тождества субъекта и объекта, знают пьяные. Интересно то, что опьянение различными веществами даёт совершенно различные переживания. Например, ром, водка и вино. Их действие совершенно различно. Я теперь много пью, даже думаю, что это полезно. У нас слишком много ещё всяких диких порывов, которым надо давать выход. Если б мы воевали, сражались с разбойниками – тогда другое дело. Когда много выпью, на другой день чувствую себя очень хорошо. Я даже физически стал поправляться – все это замечают и не знают почему.
<…>
– Но почему ты сам решаешь это всё, почему не посоветуешься с духовником? – Почему ты думаешь, что я не советовался? Если я спрошу духовника, что мне выбрать, самоубийство или пьянство, он запретит и то, и другое, и иначе он не может ответить. Конечно, я мог бы удержаться от этого, но я знаю, что тогда будет ещё хуже; а потом – видно, иначе никак себя не смиришь.