Я возьму тонкую станочную бритву и хорошенько полосну ей по твоему лицу. Но по увесистому сценарию я не сучёнок-подросток который в свой пубертатный период упал в дворовою готику и стал мастурбировать на чужую кровь. Но оскалистый Февраль всеми силами объяснил, что всё к чему удастся прикоснуться, станет идеальным, стоит только захотеть, потянуть кусочек ткани, заведомо из души выдавив жирный прыщ всех мешавших эмоций, чувств и переживаний, воспоминаний. Сейчас Март оголит белые кости, и окажется, что там внутри ничего не стало кроме превосходной хрустальной пустоты, наполненной эфирами исполненных идей власти, силы, и непрерывной доминанты. Бледное лицо, дрожащие от кофеина пальцы могут дать тебе иллюзию, что упал там, зимой, и никем не согретый погиб под натиском уродливых холодных ветров. И вновь окажешься неправ, синдром бога - мой натальный путь, который я выдуваю из губ как гениальный флейтист. Из моих тонких бледных губ. Ты не умирал хоть раз. И не два. А каждый день… А у моего тела всю зиму останавливалось сердце. Каждый миг, и в миг последующий возрождалось снова. А ведь нужно, чтоб параллельно пить кофе, и разглядывать курильщиков в клубе, и чтоб параллельно кого-то учить, и чтоб ещё бежать по ледяному городу, где давно не видел живых, и шептать стихи на мёртвых языках, и видеть сквозь дома, и слышать мысли. И со всем этим я шагаю в море портных иголок. Ohne Fleiß kein Preis...* Скоро я продолжу удлинять страницы своих книг, придёт пора дописывать их концовки, всех, кроме одной и стачивать запасы времени, как полоски дымящихся сигарет, вставленных в чужие мундштуки. Прекрасный вокруг мир, все что облепляли меня по осени вдыхают удушие тесных своих могил, а я благоухающее разлагаюсь на воле. Я стал слушать другую музыку, в ней всё чаще душит иллюзии немецкий язык. И в кармане теперь полно тонких станочных бритв.
*Без старания не бывает награды...
[700x525]