« … понимаешь, не было других вариантов. Радуга над головой погасла, погасло солнце.

А кафельные стены всё так же грели своей бездушной белой болезнью.

Я хотел выйти из игры, остановить время.

Бритва Окама потемнела от постоянной сырости ванны.

 Не дрожали руки, не теряли силу пальцы. 

Запястья, вены, закрыл глаза, и одни пробелы потом.

Это было так глупо, но так верно на тот момент.

Из-за скорби боли не было, боли нет.

Если сильно вспоминать, то может показаться, что я улыбался в этой белой ванне, одной

Из своих сотен фальшивых улыбок.

Многое изменилось спустя столько лет.  Хотя что-то осталось недвижным.

Рядом до сих пор нет никого, кто мог бы отобрать из рук бритву,  кто бы мог вырвать меня из белого плена душевой кабинки, кому было бы важно и выгодно моё неоготическое псевдо спасение. Нету такого сказочного хиллера/целителя.

А память – это самое противное, заставляет видеть всё что было.

Потому я теперь всегда пою в душе, чтобы заглушать груз равнодушия, чтобы  прошлое стекало в сток, напоминая что я теперь иной, сильнее и лучше…»

(AsFerrysNikn[Три неба])