В последнее время мне приходится перечитывать так много книг, которые, как казалось, так понятны уже и выпиты до дна, словно старые друзья. Cтоль же близки и уютны, как и тоскливы.
В то время как мягко шелестят знакомые страницы, будь то история чьей-то жизни, или же мелодия чьей-то души, я чувствую новые оттенки, иные грани. Лишь только ветер остается тем же, он не стареет и не меняется. Он стал символом жизни, любви, подобно тому, как для многих таким символом является солнце – ослепительное и раскаленное. Оно дарит тепло и свет всем - как тем, кто подставляет ему свою спину, так и тем, кто осмеливается взглянуть на него – и не остается безнаказанным. Для кого-то вечным спутником будет вода – прохладная и одновременно теплая, ласковая, она обнимает и остужает разгоряченные сердца и дарит спокойствие. В гневе же страшна и могуча и порой забирает себе своего преданного почитателя – необходимая дань. Я рад солнцу, но его назойливому покровительству предпочитаю прохладу тени. Могучее море однажды и надолго уволокло на дно своё частичку моей души. Так получилось, что я был в его власти в минуты гнева морских глубин, и не почувствовал ни страха, ни единения с хаосом раздраженной пучины. Лишь только ветер всегда был рядом, в его присутствии есть что-то родное. Ветер делает меня легче и свободнее – бесконечно благодарен ему за это.

Люди так похожи на бесконечные отражения друг друга в их странном желании идти по одной, большой и общей дороге, загаженной предыдущими безликими шеренгами. Барышни, лучшим из которых удается представить себя окружающим словно блюдо иностранной кухни - в клубнике, нарциссах или же в павлиньих перьях. Их плоть под яркой блестящей помадой извечно напоминает по вкусу курятину. Порой они кажутся фаршированными какой-то тайной, загадкой, но слишком часто начинка оказывается гнилой. Кавалеры, примеряющие на себя шкуры различных опаснейших зверей, сквозь дыры которых сквозит то пятачок, то длинные заячьи уши, грозно распушив куцые хвосты, меряются в степени ограниченности словарного запаса – болезненная картина.

О, как я мечтаю встретить женщину, в которой было бы столько же благородства, сколько и чистоты, которая была бы воплощением всех тех качеств, которых нет вокруг; я и не надеюсь на такое счастье. В миг сбросил бы тяжелую броню, помятую и исцарапанную о клинки прошедших дней, да сладкую отраву её духов впустил бы в сердце и оставил позади и предал бы себя, себя самого. Посвятил бы ей симфонию своей души, горькою корицей посыпал бы уста её, преподнёс бы ей рассветное солнце и солнце закатное. Даже поэтом бы стал – чего только не сделаешь ради. И взамен просил бы только – позволь быть у ног твоих и за плечом твоим изящным, позволь заслонить грудью от грязи мира, позволь умереть ради тебя и чистоты твоей, такой безукоризненной, что даже смерть моя не оставит на ней следа. Позволь мне жить тобою и именем твоим творить, и с именем твоим на губах погибнуть.
Технически это все и значит - быть влюблённым.
Когда жизнь меняется, необходимо прочувствовать изменения эти до самого дна, позволить им перелиться через край – совсем чуть-чуть. В этом есть какое-то острое наслаждение, равно как в одиночестве или тишине. На границе порой нужно задержаться, чтобы иметь возможность сравнить, смешать краски, увидеть контраст, ощутить холод острой грани, а после – сделать шаг.


[525x700]