Ещё немного, последняя вечность.
Пройдёт она, останется позади, и сгинет что-то холодное, тяжелое, незримое, что поселилось рядом полгода назад, что искажает тени и приносит плохие сны, что дышит ночами хрипло и прерывисто, что не пускает ветер в дом и останавливает стрелки часов. Три осенних месяца, три брата - здесь, никуда не ушли. Сентябрь – пустой, темный, вязкий и бездонный, Октябрь – теплый, горьковатый, терпкий, Ноябрь, полный миражей и призраков, мелкого дождя и раненых тяжёлых туч. Неслышно стоят за спиной, тянут назад, еле слышно шепчут, горькую ложь разбавляют сладкой, угощают чаем из мертвых листьев, за которым – забвение. Осталось меньше, чем было пройдено, и чуть легче дышится, и немного свободнее идти.
Настоящее обычно, занудно и статично, мало людей – только те, кто всегда был рядом. Много ветра, много кофе, мало сна – пока сновидения не перестанут методично вгонять меня по шею в болото, мне в них делать нечего. В одиночестве я вижу пустоту и скуку, и отчаяние, но в нём нет места лицемерию и предательству, нет места лжи – весомый плюс. Странная эта зима, будто окружила дом непреодолимыми сугробами, будто где-то совсем рядом бродит и воет песню свою незримая кысь, и ветер вторит ей. И ветер – вечный союзник, вечный соратник, кружит вокруг дома, мягко, но настойчиво закрывает дверь – рано ещё, ещё слишком холодно, нужно переждать, нужно залечить раны.
Мой друг – единственный, по сути, человек, иной по крови, но перед которым я не строю стен, потому что знаю, что могу доверять. Его присутствие, тень, всегда рядом, и это бесконечно помогает просто существовать и кем-то быть. Когда-то давно он был совсем другим, но изменился, в какой-то степени из-за меня. У каждого из нас есть свой Лестат, и связь с ним почти неощутима, но прочнее чем сталь. Моим Лестатом был – и остаётся - опасный человек, пред обаянием которого я не мог устоять никогда, вероятно и сейчас не смог бы противиться его зову. Я предпочел бы, наверное, никогда не приближаться к нему, слишком сильна связь и слишком легко я теряю голову. Два человека моей жизни, с одним я бы с радостью погиб, сражаясь, плечом к плечу, другого я не увижу, скорее всего, никогда, если судьба снова не столкнёт нас лбами, одной ей известно зачем. А о третьем говорить не хочется – за полгода рана только начала заживать, и какое-то время будет наличествовать. Так мало тех, кто был рядом, но тем ярче и четче их образы, тем более материален я сам, тем чувствительнее былое горе и былая радость.
Нынче же все в прошлом. Время сдвинулось с мертвой точки, и часы снова отсчитывают мгновения, и вместо штиля лёгкий бриз создает еле заметные узоры из морских волн – я не могу разобрать их пока.