Английский сад был разбит посреди лысины, где кремнистые угловатые камни целовались с белыми пенящимися губами черных вод. Дорожки кривыми змеями неслись куда то, поглощая друг у друга хвосты и свиваясь в клубочки маленьких площадей. Все это было скрыто в подстриженных кустах и среди них стояли расплавленные манекены и сломанные стулья. В центре сада как противовес прекрасному и ухоженному возвышались закопченные блоки цементной стены. Из центра стен играла тихо музыки, разносясь по всему саду, но понять, что играет было просто невозможно, так как стены поглощали почти все ноты. Пройдя центр сквозь бетонную уродливую развалину стены, белокудрый оказался в концертном зале, где полу- лежа и восседали на сцене изуродованные тела 8 муз и слушали небольшую шкатулку. Пустые места для слушателей походили своими спинками на надгробные плиты. Откидные сиденья почти везде валялись сломанными временем и плесенью. Только когда он прошел к сцене, белокудрый смог увидеть слушателя этой музыки. В своей записной черной книге девушка приятным голосом что то читала. Когда он подошел, то услышал слова из католического реквиема гимн «Dies irae» (Дня гнева): Смерти не будет, застынет природа, когда восстанет тварь, дабы держать ответ перед Судящим. Будет вынесена написанная книга, в которой содержится всё, по ней мир будет судим. Чудесный звук трубы разнесётся по могилам всего мира, созовет всех к престолу. Итак, когда Судия воссядет, всё сокрытое станет явным: ничто не избегнет наказания. Что тогда скажу я, несчастный, кого попрошу в защитники, когда даже праведник не будет в безопасности? Царь устрашающего величия, спасающий достойных спасения, спаси меня, источник благости. Вспомни, милосердный Иисусе, что я -- причина Твоего пути: не губи меня в тот день. В поисках меня Ты изнемог; Ты искупил меня страданиями на кресте. Да не будет жертва напрасной. О, справедливый Судья мщения, даруй мне отпущение [грехов] перед судным днём. Я воздыхаю подобно преступнику: вина окрашивает мое лицо. Пощади молящего, Боже. Ты освободил Марию и внял разбойнику, а мне дал надежду. Мои мольбы недостойны, но Ты, добрый, яви щедрость, чтобы не сжёг меня вечный огонь. Предоставь мне место среди овец, а от козлищ меня отдели, поставь меня одесную. Уличив злословных, предав их палящему пламени, призови меня с благословенными. Молю, коленопреклоненный, с сердцем, почти обращенным в прах, яви заботу о моем конце. Плачевен тот день, когда восстанет из праха для суда грешный человек. Когда последние строки были вырваны зубками и выплеснуты ртом, как звук молотка вбивавшего гвозди в мягкую плоть ладоней Христа, она закрыла книгу и обратила свой прекрасный взор к белокудрому. - К чему все это?- спросил он. - Ты спасешь меня?- спросила она, обнажая свое красивое кровоточащее тело.- Только когда я буду рядом с тобой, то навсегда исчезнут мои раны. Она бросилась ему на шею. Юноша с криком проснулся. Тело рефлекторно согнулось, поднимая голову от подушки, в надежде оставить ночной кошмар в пушистой мякоти подушки. По его красивому лбу тек пот и белые длинные кудри прилипли к лицо. Он машинально убрал волосы с лица и забросил их за спину. Он посмотрел за окно, сумерки медленно сгущались скрывая бледное обескровленное небо, но еще можно было разглядеть черное пятно медленно приближающегося города. Рядом с городом выпускала последний дым тонкие соломки труб. Юноша потянулся и сбросив одеяло привел свою одежду в порядок. Найдя своими ногами ботильоны, он надел их. Легкий призрак голода мерзко гудел в животе, и ему пришлось достать флягу с холодным сладким чаем и найти детскую коробку для завтраков, где мирно ожидал своей участи какой то салат. После того как он поел, юноша стал собирать свои наброски и тексты, которые были разбросаны по всему столу купе. Когда последний бумажный прямоугольник оказался в собранной пачке, юноша убрал их в свой чемодан. Сев снова на кровать он стал разглядывать плывущий пейзаж за окном, где прямоугольники света скакали вслед за вагонами поезда, чей хриплый стук колес гнал от себя тишину. Деревья своими рваными силуэтами красиво поднимались по холмам и исчезая в сплошном ковре сливались с горами. Иногда где-то недалеко ухала сова, но из-за шума стука колес и иногда визгливого гудка все звуки отдалялись. В дверь в купе вдруг постучался контролер и приоткрыв ее он сообщил через пару часов поезд будет на месте и предложил сыграть с ним в карты. Юноша, улыбнувшись, согласился.

Тоска горит во мне Я слышу разговоры и болтовню но никто не говорит со мной Я хочу вырваться отсюда, убежать, я не знаю, чего мне не хватает Я здоров... Город потонул сумерках, когда поезд устало втащился на вокзал, где нежной желтоватой дымкой электрических фонарей был покрыт перрон. Из почти пустых вагонов не торопясь выходили люди с багажом. Некоторых из них встречали счастливые родственники или хмурые водители заказного такси. Юноша вышел на перрон одев шляпу, белоснежные кудри длинных волос рассыпались по плечам и спине образуя сложный витиеватый орнамент. На краю платформы устало беседовали грузчики сидя на своих тележках и ища людей для своего последнего заработка на этот день. Пройдя сквозь полупустой вокзал он вышел на площадь, которую небольшими кругами освещали фонари. В одном из таких кругов стоял черный с фиолетовым отливом катафалк. Рядом стояла молодая девушка. Черные волосы дико завивались и сильно подчеркивали болезненную белизну ее кожи. Лицо имело интересные черты лица, но не были красивыми. Глаза были слишком сильно подведены, и когда она моргала создавалось чувство что на тебя смотрят пустые глазницы. Ее белое платье кое-где было порвано и приоткрывало босые ноги. - Нанджо Коджи ты приехал.- тихо и мелодично произнесла девушка.- Я так рада! Юноша опустил свой чемодан и плавно сунул свою руку в карман рясы за пачкой сигарет. Он нежно доверительно улыбнулся официальной улыбкой священника, глядя на девушку. - Благослови тебя Бог. Назови свое имя, сестра.- произнес он нежным голосом и надевая свои черные очки. Девушка вместо ответа издавая нечленораздельное бормотание побежала на него безобразно растопырив свои руки. Он достал пачку сигарет. Когда она оказалась рядом, достав и смяв одну сигарету, он бросил содержимое в лицо девушки, а та почувствовав опасность молниеносно пригнулась к земле. - От облака пыли нельзя увернуться.- произнес он улыбаясь. Он с размаху ударил согнутую фигуру по лицу своим ботильоном и она растянулась на земле. Ударом, куда попал каблук ботильона. было рассечено лицо, но поток крови был слишком слаб и незначителен для такого глубокого пореза. Юноша наступил на шею и его каблук больно впился в яремную ямку. - Дитя мое нехорошо не слушаться. Так кто же ты?- спокойно произнес он, сильнее надавливая на каблук, который заостренным концом медленно и с трудом входил вглубь ее шеи. Тело ее жутко билось в конвульсиях. Вдруг тело перестало биться и голова девушки, оскалив белые зубы, закатила истерический смех, а потом резко его оборвала и совершенно спокойным ровным голосом произнесла: - Скоро увидимся, Нанджо Коджи. Добро пожаловать в этот маленький городок. После последнего произнесенного слова тело девушки прекратило двигаться, и каблук мгновенно полностью погрузился в мягкую плоть. Юноша отошел от тела и прикрыл нос платком, тело стало интенсивно разлагаться, выделяя зловонный газ. Теперь тело девушки стало походить на куклу, которую очень давно сломали и выбросили гнить на помойку. - Еще одна.- устало произнес Нанджо Коджи, доставая из своего чемодана пакеты с тремя головами. Среди них была голова и контролера с колодой карт во рту. Достав и сломав еще одну сигарету он посыпал зловонную кучу и когда содержимое сигареты прикоснулось к телу запылал радужный веселый огонь. Он горел красиво и недолго, играя своими переливами в ночи. В катафалке сидел старик и щурясь пытался читать газету. Юноша не спрашивая разрешения открыл дверь и сел в автомобиль рядом с стариком. Старик улыбнулся пассажиру и тронулся с места. - С возвращением домой мой юный друг. - хрипло проговорил старик. - Я тебя рад видеть мой старый друг. - сказал Нанджо Коджи. Машина не спеша ехала по освещенной улице спящего города. Кроме редких посетителей баров и проституток никого не было на улице. Дома как ступени лестницы то поднимались , то опускались загибаясь вокруг дороги. Город, как многие старинные средневековые города, стоял на холме и мощенная дорога спиралью вилась вокруг холма спускаясь в низину, где путников встречали две небольших скалы, по которым когда то вились каменные стены и башни. Но за долгую их жизнь дожди и ветра выдули раствор и осыпали кирпичи. Сами горы походили на силуэты голов стариков смотрящих в небо. Обогнув последний завиток дороги катафалк покинул город и весело заскакал по ухабам сельской дороги. В багажнике что- то стучало. - Как твоя работа?- спросил Нанджо, смотря, как желтые блины от света фар выхватывали из черноты мимо пролетавшие указательные столбы, деревья и мимо пробегающих диких собак. - В последнее время процветаю.- сказал старик- А как у тебя? - Очень недурно, везу своих несколько фолиантов, икон и картин.- сказал Нанджо Коджи.- А из-за чего жителей так сильно подкосило? - Болезнь, пару убийств, но в основном старость. Может когда нибудь и меня это может настигнуть.- лицо старика стало медленно разглаживаться и молодеть и седину сменили черные длинные пряди волос. - Это врятли.- сказал Нанджо.- К чему это маскировка, Амадей? - Я не ты и мне все время оставаться собой опасно. И потом старческий вид в моем бизнесе придает мне солидность и доверие. Да и я не люблю постоянно оставаться одним и тем же.- произнес Амадей и повернул голову в сторону лица Нанджо, но тот был повернут лицом в сторону света фар и глаза скрывались под черными стеклами очков.- А ты как всегда такой же, даже улыбки не приготовил для встречи с милым домом после долгого расставания. Даже для бессмертного это непростительно. - Почему не приготовил?- сказал Нанджо и растянул свой рот в ласковой улыбке, а потом губы снова стали как прежде.- Бессмертным все простительно, ведь время все смоет и сотрет. Машина свернула с главной дороги на широкую тропу, которая вела к старому кладбищу. Вокруг раскинулись сельские поля и пастбища, а вдалеке ярко горели маленькие точки ламп спящего заводского гиганта. Разговор снова затих и стал слышен легкий скрип песка и работа двигателя. Скоро машина еще раз свернула на перекрестке и скоро показались небольшие огни дома и еле угадываемое очертание кладбища. Вскоре машина остановилась около ограды старинного двухэтажного особняка, парадный вход слабо освещали три газовых лампы. Нанджо вылез из машины и открыл скрипучие чугунные ворота. Машина заехала во двор и остановился около ворот в бывшую конюшню. Амадей вылез из автомобиля и подождал, пока Нанджо запер ворота и подошел к нему. - Как дышаться?- поинтересовался Амодей. - Прекрасно, я дома.- сказал Нанджо и снял свои очки. Глаза его светились зеленым светом. Город далеко пылал ярким размытым желтым пятном с острыми очертаниями горы. Это было очень похоже на выброшенную рыбу на камни ясный летний день после шторма. Над ними сияли холодным светом маленькие гвоздики много численных звезд и огромный неполный диск луны, иногда скрывающимся в рваных облаках. Налюбовавшись луной, они завезли автомобиль в гараж. Машина спала как улитка в своем доме, а джентльмены сидели у камина в библиотеки. Кто из них читал, а кто просто любовался танцем огня. В полуоткрытом проеме двери в другую комнату блестели своим лаком новые гробы, которые как шкафы стояли почти вертикально вдоль стены. Наверно там же недалеко лежали и инструменты для капания могил. Амодей раскурил трубку и приятный аромат дыма расползся по всей комнате. Из полутьмы коридора вошла в комнату в одной сорочке блондинка. - Ты?- вопросительно и недоумивающе посмотрела она на Нанджо.- Никогда не думала, что катафалк моего брата сможет привезти что-то живое. - Мой катафалк фея и если его хорошо попросить, то он сможет принести удачу.- проговорил Амадей. - Он прав.- улыбнулся Нанджо Коджи девушке,- Я тебя тоже очень рад видеть. Ты ничуть не изменилась. - Приму за комплимент.- сказала девушка.- А имя ты мое помнишь? Юноша сморщил лоб изображая как он судорожно вспоминает, но воспоминание настойчиво ускользало от него. - Милиса.- помог Амадей.- и она моя сестра. - Ладно, вам чаю заварить?- спросила Милиса . - Мы будем очень благодарны.- проговорил Амадей.- может попробуем тот странный чай, который я недавно собрал с одной могилы? - Было бы просто чудесно попробовать этот новый сорт мертвячного чая.- сказал Нанджо.- Хотя твой чай, Милиса, я бы с большим удовольствием выпил особенно после такой долгой дороги. - Домашний чай конечно не тот, что подают в вагоне поезда. Ладно я оставлю вас, только наконец прекратите играть в молчанку.- проговорила Милиса и также как приведение растворилась в полумраке дверного проема. Из глубины комнат стали доносится звуки приготовления чая состоящие из ударов и плеска воды. - А откуда она знает про эту нашу с тобой привычку? Она меня видела ведь только раз.- сказал Нанджо Коджи. - И одного раза было достаточно, чтобы мою спокойную тихую жизнь превратить в ад бесконечных вопросов.- сказал Амадей с улыбкой.- Она думает, что мы с тобой вампиры из за твоих клыков. И как тебя инквизиция не сожгла за такую внешность? - Я просто вовремя стал инквизитором.- сказал Нанджо, кладя книгу на место. - Ну что, рассказывай как ты съездил?- попросил Амадей вытряхивая остатки табака в жерло камина. Нанджо без подробностей и приукрашивания рассказал про свои 200 лет скитания. Милиса неся чай на небольшом красивом подносе пришла уже к рассказам брата, про местного священника, который пытался похоронить корову как человека. - Эта история стара как мир и думаю, что среди своих друзей или газет уже слышал о ней.- произнесла Милиса. - Нет, у меня не было возможности узнать про это. Не все монахи развили такую прекрасную способность.- произнес Нанджо. - У нас священники болтливы как сороки, особенно когда напьются.- проговорил Амадей.- поэтому наверно из-за них так быстро тает авторитет религии. - Иногда смотришь как люди быстро сменяют друг друга и становится грустно, даже иногда чувствуешь себя чудовищем.- произнесла Милиса, раздавая красивые фарфоровые чашки с горячим чаем.- И как вам, вампиры удается так спокойно терпеть эту бесконечность? - Мы не вампиры.- сказал Нанджо Коджи. - Вампиры не отражаются в зеркалах, спят в гробах и пьют кровь.- устало произнес Амадей, пробуя чай на вкус.- А мы спим в кроватях, едим нормальную пищу и видим себя в зеркале. Поверь очень скоро ,дорогая Милиса, ты узнаешь кто мы на самом деле. Так что давай лучше расскажи нам что-нибудь интересное. - Хорошо.- произнесла Милиса и беседа потекла в повседневном русле. Аромат чая приятно ласкал ноздри, но вкус оказался не таким приятным. Когда камин догорел, закончился и разговор. Сон медленно, но победоносно ворвался в дом и пожелав каждому приятного сна оставил их лежать в спальнях. Глава 3 Снова тот же парк из бетона. Та же песня неслась из опаленного сердца, только теперь ее пели другие голоса. Юноша снова прошел по парку в тот же гниющий зал. Девушка снова ждала его в этом ужасном месте, только теперь вместо статуй сидели 2 живые сирены, которые пели эту песню. На ее теле уже не было ран. Длинные разметавшиеся черные кудри по миниатюрным плечам закрывали часть небольшой обнаженной груди. Стройные плавные изгибы тела сильно перебивались тканью, которая складками скрывала ноги и нижнюю часть живота. В ней было что-то очень знакомое и далекое. Не обращая внимания на Нанджо, она постоянно повторяла слова в такт песне и смеху: - Теперь ты мой, ты мой. - Кто ты? И что тебе надо от меня?- спросил раздраженно Наджо Коджи. - Открой все двери памяти и выпусти всех там запертых птиц и вспомни меня.- произнесла девушка указывая на тяжелые ворота, которые появились из неоткуда. Когда утреннее солнце ударило в стекла и стало пробиваться сквозь декоративные узоры плюща на занавесках, сознание Нанджо боролось с остатками беспокойного сна. Крылья ресниц пару раз дернулись и подняли свои забрала, показывая зелено- желтые зрачки миру. Потолок от занавесок приобрел полосато- витиеватый орнамент. Некоторым лучам удалось найти небольшие дырки и прорехи в занавесках. И из-за них приходилось юноше прикрыть глаза рукой. Открыв шкаф, он обнаружил полуистлевшие устаревшие платья и рясы священнослужителя. Пришлось ему одеть свою дорожную рясу. В дверях показалась Милиса в черном кружевном платье с ясным улыбающимся лицом. Большие голубые глаза весело смотрели на не проснувшиеся хмурое лицо юноши. Милиса была типичной дамой прекрасной эпохи Модерна, она была стройна и слегка дистрофична, это приятно гармонировало с лицом маленькой девочки. Волосы длинные и золотисты были уложены в кокетливую прическу. В речах ее присутствовали вместе с кокетством ум и хорошая начитанность, что достаточно редко встречалось у нынешних дам. Но самой выразительной и запоминающейся частью являлись глаза, если удастся увидеть их раз, то навсегда запомнишь. - Ты в ней очень красив, Нанджо.- Сказала Милиса.- Завтрак готов, ты к нам присоединишься? - С большим удовольствием.- произнес юноша. - Кстати пока не забыла, можно твою старую сгнившую одежду выкинуть? - Да конечно, я не думал что вы ее оставите в шкафу.- сказал юноша выходя из комнаты. - Амадей вообще там ничего не хотел трогать, даже пыль и грязь. Говорит что ты очень не любишь когда кто-то что-то трогает в твоей комнате.- произнесла Милиса, поспешая за Нанджо.- А какие планы у тебя на этот день? - Схожу в нашу церковь, хочу пообщаться с нынешним священником по поводу последнего соборного собрания. Они спустились и вышли на террасу, откуда открывался приятный живописный пейзаж на зеленеющее черное кладбище. Ветер нес на своих крыльях ароматное благоухание сырой земли. Немного поодаль был разбит небольшой живописный уголок, где пряталась беседка. Там уже за накрытым столом сидел с мрачным видом Амадей и что-то писал. Рядом сидела молоденькая служанка и поджав нижнюю губу ожидала когда она сможет унести рукопись. - Нанджо ты когда-нибудь любил?- неожиданно спросила Милиса.- Просто Амадей, сколько бы я не просила, никогда не говорил про это. - Да, но это было так давно, что я не помню кто она. От этого как-то раньше грустно становилось.- произнес он с холодным равнодушным голосом. - Это и в правду грустно.- произнесла Милиса. При звуке приближающихся голосов, старческое лицо Амадея в очках поднялось и расплывшись в улыбке он помахал свободной рукой. Служанка как встревоженный голубь встрепенулась от своих мыслей и повернула свою голову в сторону, куда был обращен знак приветствия. Увидев Нанджо Коджи, она невольно покраснела. - Этот юноша, сын моего друга, про которого вы уже наслышаны.- произнес ласково Амадей, видя зардевшееся лицо служанки.- Положите ваш поднос, пожалуйста, дорогая Нэнси. Когда юноша и девушка поднимались по небольшой лестнице, Амадей уже сложил письменные принадлежности и исписанную бумагу к служанке на поднос. - Прошу отнесите эти принадлежности ко мне в мастерскую.- произнес Амадей.- до вечера можете быть свободны. Служанка держа в руках поднос слегка присела в реверансе и поприветствовав вновь пришедших господ удалилась. - Ты проспал самое интересное.- произнес Амадей.- недавно приходил один кавалер одной почившей особы, он заказал могилу без гроба. Говорит что ее тело украл вампир! - Вампир?- переспросила Милиса,- Она красавица? - Ну лицом и телом она очень миловидна, но вот глупость лицемерие и ханжество пожирают всю ее красоту.- сказал Амадей доставая фотографию погибшей.- я с ее отцом когда-то хорошо общался. О как этот милый молодой человек с энтузиазмом о вкусах вампиров. Насколько мне известно, то у вампиров в первую очередь ценился ум, а не красота. Ну а время для зомби давным-давно закончилось. Думаю что сейчас многие готовы неплохо заплатить за такой аттракцион. - Я ее видел той ночью, когда я приехал. Она же состояла совсем рядом с твоей машиной, но от нее совсем не пахло никакими вампирами.- сказал Нанджо всматриваясь в лицо на фотографии. - Правда? Но я ничего не видел кроме твоих движений и того яркого пламени.- произнес нахмурившийся Амадей.- Кстати чуть не забыл, ко мне наведывался новый настоятель нашей церкви. Думаю ,что тебе стоит к нему наведаться, очень приятный юноша. - Хорошо, спасибо.- сказал Нанджо. - Давайте начнем кушать, а то скоро все остынет!- сказала Милиса, дождавшись удачного случая вернуться в разговор. Но разговор прекратился, как только пожелали друг другу приятного аппетита. После легкого завтрака, распрощавшись с Амодеем, они не спеша шли в церковь. Старая готическая церковь была построена по всем канонам средневековья и прекрасно вписывалась в горный рельеф, сильно выделяясь благодаря четкому ритму ребер и острыми очертаниями. Из-за небогатых сборов стены почти лишились скульптурных изразцов. Но на крыше как огромные жирные голуби ютились каменные горгульи, корчившие шутовские рожи. Нужно сказать спасибо трудолюбивым монахам и каменщикам, благодаря им люди поднимались по аккуратно уложенным плитам лестницы с каменными бортиками, а не месили грязь. Прямо перед храмом на небольшой площади стояла высокая обгоревшая колонна. Ее во времена крестовых походов хотели привезти как часть храма, но к тому дню, когда она доплыла до города, храм уже был построен. Колонну решили установить перед церковью, позже во времена инквизиции к ней приделали цепи для сжигания ведьм. Помню от огня пострадала тогда только черная коза сжевавшая полотенце монаха. Вонь стояла невыносимая целый день, после чего больше никому в голову не приходило играть в инквизиторов. Милиса и Амадей пришли к концу обедни, когда люди общаясь друг с другом и забыв о боге быстро покидали церковь. В церкви невероятно противно пахло кровью. С кафедры спускался, держа библию, юный священник. Его красное лицо сияло радостью и энтузиазмом, но почему вызывало и некоторое недоверие. Он был приземист и толстоват для своего еще юного возраста. - О добрый день.- радостно произнес елейным голоском священник. - Добрый день святой отец.- произнес Нанджо, заметив как Милиса проворно ускакала в какую то компанию кокеток и модниц. - Позвольте мне представиться, я Доминик.- произнес священник садясь на свободную скамью для прихожан. - Я Нанджо.- произнес Нанджо, тоже садясь недалеко от священника. - Приятно познакомиться.- произнес Доминик.- Вот уж не думал, что здесь окажется еще один священнослужитель, да еще с таким удивительным именем! - Я тут ненадолго проездом.- сказал Нанджо.- Что нового в Ватикане? - Вроде готовят силы к крестовому походу против современных нравов. Только я не знаю, правда это или просто слухи, так как я учился недалеко отсюда в местной духовной семинарии. Юноша оказался воспитанным в духе современной эпохи и был достаточно болтлив. Глаза его бегали по телу Нанджо, как глаза скупщика дорогой и красивой мебели. - А не сходить ли нам в часовню? Там есть удивительный букет старинных вин.- аккуратно и испытующе произнес Доминик.- Тот, кто раньше был до меня, был великолепным знатоком в этом прекрасном грехе, говорят даже, что он еще и с вольными дамами имел тесное общение. - Прошу уволить меня от таких подробностей, а на счет вина я не откажусь.- произнес Нанджо, догадываясь что скрывалось за приглашением. Чтобы попасть в часовню, нужно было пройти через закуток сада обнесенного невысокой стеной. Сама часовня была похожа на крестьянский дом с небольшой заостренной башней. Внутри было все старым, но надежным. Открыв шкаф для литургии, Доминик достал слегка пыльную пузатую бутыль и небольшие серебряные кубки, очень модные среди современных любителей застолий. Открыв бутыль, он быстрыми и проворными движениями наполнил кубки. Взяв кубок, они выпили, при этом Доминик ни на секунду не переставал следить за Нанджо. - А ты никогда не думал о бессмертии?- спросил неожиданно Доминик. - О бессмертии души постоянно.- произнес Нанджо. - Нет, нет, я о теле! Не хотели бы вы сохранить такую красоту?- произнося это, Доминик не замечал, как у него все сильнее наполнялись красным светом его маленькие свинячьи глазки. Нанджо отпил еще из кубка и его рукав мантии немного сполз вниз, открывая немного татуировки. - Вампиры так падки на красивые вещи.- произнес Нанджо.- И за это они так часто расплачиваются своей жизнью. Договорив это, Нанджо ударил Доминика по лицу, угодив в его широкий маленький лоб. Как какой то уродливый мяч короткое тело священника полетело в один из захламленных углов часовни. Своими маленькими ручками Доминик пытался закрыться от нависающей фигурой белокудрого. - Ты, что за чудовище?- визгнул Доминик,- ты не человек! - Вы не в том положении, чтобы меня спрашивать. Лучше давайте я буду спрашивать?- произнес Нанджо и сел рядом с катающимся от боли Домиником. - Хорошо, хорошо спрашивайте!- проскрипел священник, запутавшейся крест в рясе начинал сдавливать шею цепью. - Вы так мягкотельный, что после, какого то одного удара вы раскололись. Вам должно быть стыдно.- произнес без всякого выражения Нанджо.- Зачем вы здесь? - Я здесь собираюсь жить.- промямлил Доминик. - Ложь.- произнес Нанджо, поднимая с пола корчащийся комок Доминика.- Говорите правду, я знаю, когда мне врут. Доминик заплакал и застонал. - Я ожидаю посланца и потом мне приказано следить за местными людьми.- проговорил Доминик. Его ноги еле стояли, а руки как крысиные лапки бешено терли толстое лицо. Лоб медленно все больше становился красным. - Кто ваш хозяин?- спросил Нанджо. - Я этого не могу сказать!- визгливо прохрипел Доминик. - Тогда вы скоро умрете. Если хочешь жить, то говори.- Нанджо видел, как вежливый его тон резал по толстым ушам Доминика. Ведь нет ничего более болезненного, чем пытка с этикетом. - Граф Ди Дракула.- с раболепным страхом произнес Доминик. - Благодарю вас за сотрудничество. Было очень приятно поработать. До свидания. – произнес Нанджо и с силой надавил на уже выступавшие красные пузыри на лбу. Доминик упал как мешок с сеном на пол, потеряв сознание. Из его рта вытекло немного крови. Когда он придет в себя, то ничего не сможет вспомнить о встрече с Нанджо. Нанджо Коджи, ожидая Милису, сидел в саду и любовался красивыми витражами церкви, где среди святых спрятались сценки местных пословиц и притч. К нему подошла одна из прислужниц храма и сказала, что один из посетителей договорился с ним об исповеди и ожидает его в исповедальне. Нанджо поблагодарил ее и пошел в храм. Зайдя в исповедальню, Нанджо Коджи тихим и нежным голосом произнес, отодвигая доску: - Я вас слушаю. - Добрый день.- произнес четкий и звучный голос за зарешеченным окном с какими то грустным оттенком, он шел из глубины мрачной пещеры прошлого и забытого, заставляя судорожно вспоминать и ворошить прошлое.- Как же давно я не слышал этого голоса. - Я тоже, что не сразу вспомнил вас, Центурион.- произнес Нанджо вглядываясь в полумрак за решеткой. - Может, пообщаемся как старые знакомые, без этого этикета?- спросил Центурион. - Как пожелаешь.- проинес Нанаджо, наконец то смогший разглядеть огромный черный силуэт бывшего римского полководца. Тот тоже в свою очередь вглядывался в половину Нанджо.- Я вижу, ты стал бессмертным? - Да. Я вижу что и тебя это участь не миновала. Ты что, тоже заключил сделку с дьяволом или вампир укусил?- поинтересовался Центурион. - Никогда не угадаешь, да и незачем знать тебе это.- Нанджо подарил свою улыбку черным углам. - Не хочешь, как хочешь. Но я никогда не поверю, что ты можешь быть посланником.- произнес Центурион, вспомнив о том зачем он сюда пришел. - Он валяется без сознания в сарае.- произнес Нанджо.- А зачем тебе нужен такой жалкий кровосос? - Да нужно кое-что передать.- произнес Центурион с легкой усталостью в голосе,- но поверь, что это вряд ли заинтересует тебя. - Если это связанно с исчезновением девушки в этом городе, то оно меня очень интересует. - Нет. Ни моему господину, ни хозяину того кровососа не нужны лишние проблемы с людьми и с тобой.- произнес Центурион. - Ясно, только напомни Доминику, что если к вечеру он не исчезнет из города, то ему будет худо.- произнес Нанджо поднимаясь со скамьи.- Думаю что тебе и мне уже пора. До свидания. - Удачи.- сказал Центурион. Нанджо покинул молельню все с улыбкой, причиной которой была ведома только ему. Он обернулся выходя из храма и увидел как высокая, коренастая черная фигура быстрым шагом двигалась в сторону сада.