В своей пятикомнатной квартире жила богатая дама, совсем одна. Я говорю "дама", однако эта женщина совсем не заслужила, чтобы её называли дамой, бедняжка. Она расхаживала в непотребном виде, и соседи обзывали её ведьмой и цыганкой. Её собственная личность не представляла ей никакой радости. Часто она даже не пречесывалась и не умывалась, к тому же она носила старую и дрянную одежду, упиваясь пренебрежением к своей собственной персоне. Она была богата, могла бы жить как герцогиня, но не было у неё тяги к роскоши, да и времени на это не было тоже. При всём богатстве она была такой бедной...В полном одиночестве коротала она свои дни и вечера. Никто не составлял её общества, кроме Эммы, её бывшей служанки. Со всей роднёй она пересорилась. Одна только полицмейстерша фрау Штумпфназ навещала её изредка, больше никто. Люди её сторонились, потому что она расхаживала как нищая, они называли её скупердяйкой, да она и правда была скупа. Скупость стала для неё страстью. У неё не было детей. ак что скупость стала её ребёнком. Скупость-не красивый, не милый ребёнок. В самом деле нет. Н о человек должен кого-то ласкать и баловать. Тихой ночью, когда бедная богатая дама одиноко сидела в безрадостной комнате, ей только и оставалось, что плакать, уткнувшись в платок. Лишь она сама могла искренне оплакивать себя. А все другие её только ненавидели и обманывали. Боль, которую она носила в душе, была её единственным другом. А больше не было у неё ни друга, ни подруги, ни сына, ни дочери. Тщетна была её тоска о сыне, который мог бы по-детски утешить её. Комната её была не жилой комнатой, а скорее конторой, заваленной деловыми бумагами, а в спальне стоял набитый золотом и драгоценностями железный сейф. Воистину жуткая, тоскливая спальня для женщины. Я познакомился с ней, и она возбудила мой живой интерес. Я рассказал ей свою жизнь, а она мне-свою. Вскоре она умерла. И оставила после себя несколько миллионов. Появились наследники и набросились на наседство. Бедная миллионерша! В городе, где она жила, много, много бедных маленьких детей, которые и едят-то не досыта. В каком же странном мире мы живём?