Это цитата сообщения Melemina Оригинальное сообщение



Правда ака хренотень какая-то. Сколько за ней ни наблюдаю, недоумеваю.
Навеяно недавним разговором с человеком, который преподнес мне понятие "правда", как одно из святейших понятий на этой планете.
Итак.
Правда вещь вырубающая. Притом даже в малых дозах.

Я говорю человеку:
- Блять, ты меня бесишь.
Я говорю правду. меня бесит и трясет от того, что он существует и ползает рядом, на него я без зазрения совести могу вывалить весь арсенал своих колкостей и заставить смеяться над ним кого угодно, даже последнего моралфага.
Я говорю:
- Ты меня бесишь.
Я говорю правду.
А кто к ней готов-то?
Он говорит:
- Ты меня тоже.
Врет. Так растерянно свои "ты меня тоже" не выдают. Не блеют вот это "ты меня тоже". Не хлопают расстроенными глазенками и не рыдают при этом внутри.
Он может сказать:
- Клевая шутка.
И нервно похихикать. Потому что он не знает, что, черт побери, делать с этой конченой правдой.

Я говорю:
- Летом. Давним-давним летом я целую неделю лежала рядом с умирающей женщиной и от скуки устраивала сама с собой пари: через сколько вдохов она умрет? Через тридцать или семьдесят?
Она дышала очень тяжело, ее было хорошо слышно. Она протянула целую неделю, и за это время я проиграла самой себе кучу ночных курений и банку невыпитого кофе.

Я говорю правду.
Но такой правда быть не может. Святейшая штука на земле не может быть такой идиотской.
Поэтому в ответ я получаю недоверчивый взгляд.
Есть другой вариант, он еще хуже предыдущего.
Я говорю, что меня потом заставили вытаскивать эту женщину в коридор. Пластиковую косточку с оттопыренной челюстью, на которую потом шлепнули пластырь.

Мне говорят:
- Да. Я тоже. Я однажды...
Что там было "однажды" может оказаться чем угодно. Дрочил на голую сестру в ванной. Запинал котенка ногами и долго жарил его в зарослях крапивы, а потом грыз полусырое кошачье мясо.

Мне говорят:
- Я шел вдоль рельс и увидел умирающего алкаша, сбитого электричкой. Рядом с ним лежал ком его кишок, больше, чем все его тело. Я ушел и не позвонил в "скорую".

Вот те и правда. На самом деле, лично мне по фиг на эти истории, подтекст у них один: "Я такой же мудила, как и ты. И горжусь этим. Я участвовал в чем-то отвратительном и видел мерзость. Я теперь умудренный опытом человек. Я ношу в себе эту страшную тайну и иногда напускаю на себя таинственный вид, чтобы кто-нибудь захотел услышать от меня эту тайну. И я расскажу ее с удовольствием, пряча глаза и стыдясь. Я не особо слушал, что ты там говорила, но понял, что мой звездный час настал, и теперь я рассказал тебе мою страшную правду. Алиллуйя, возьми свет."

Я говорю:
- Мне все надоело.
Мне говорят:
- Черт, как я тебя понимаю.

Наступает момент искренности и торжества единения душ. Только из-за того, что сказанное обоими - ложь.
Может, мне и надоело вставать каждое утро на работу и я считаю, что мне херово платят, что талия у меня могла бы быть и потоньше, а погода не фонтан, но это не повод для того, чтобы трагично заявлять, как мне все надоело, явно имея в виду эту поганую и суровую жизнь.

Может, мой собеседник обладатель отменной талии, и максимум, что надоело ему - так это бороться с зарождающимся алкоголизмом, но он все равно будет считать необходимым сказать, что меня понимает.

Потому что на этом фоне мы сконнектимся, перелезем в обсуждениях в высокие материи, и это будет звучать примерно так:
- Знаешь... Я чувствую, что я живу совершенно не так, как должен...
"Хорош жрать"
- Да, у меня тоже такое чувство, что вся жизнь - обман, снятый для нас фильм, который крутят на широком экране, а мы лишь тени не вовремя вошедших зрителей...
"Ахереть, надо записать"


Мы расстанемся вполне довольные друг другом, может, переспим, потому что отныне нас связывает душевное единение полного п*здежа.

Если бы мы пользовались только правдой, дело обстояло бы так.

- По-ходу, я спиваюсь.
- Слушай, ты не в курсе, где можно нарыть реальное средство для похудения?

Кому нужна чужая правда? Та правда, которая не станет катализатором правды-"я тоже мудила" (см. выше)

Вообще, кому отсыпать горсточку святейшего явления?