ПРИГОВОР

И упало каменное слово
На мою еще живую грудь.
Ничего, ведь я была готова,
Справлюсь с этим как-нибудь.
У меня сегодня много дела:

Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить.
А не то... Горячий шелест лета,
Словно праздник за моим окном.
Я давно предчувствовала этот
Светлый день и опустелый дом.

1939. Лето
А. Ахматова "Реквием"


Вот уж действительно ожидаемо и все равно не вовремя, не кстати, почему сейчас, так рано, ведь жизнь продолжается,а  уже..? Как же больно прощаться с родными людьми навсегда. Вот он уже лежит в гробу, я подхожу, целую в ледяной лоб, который еще недавно, я знаю, был теплый, там билась жилка, а он мне говорил :это покойников в лоб целуют. Это было год назад или больше, а слова въелись мне в память и каждый раз, когда я к нему подходила здороваться, я помнила об этом, целовала в морщинистую щеку, обросшую бородой, а он говорил "Привет,Анечка, привет, внученька". И я с замиранием сердца думала каждый раз, что когда-нибудь я буду целовать его в лоб, а он мне ничего не скажет в ответ...
  Я почти и не знала его другого, не саркастичного ворчуна с больной ногой, седой бородой, который с детства говорил мне, что он Бармалей и кричал "Каррамба Санта Мария!", а того молодого очень красивого мужчину с сочными губами, густыми бровями, большими глазами, по словам других, интеллигентного, настоящего джентельмена, умного ловеласа, начитанного и интересного собеседника с прекрасным чувством юмора, охотника и рыбака, веселого бунтаря, в которого были многие влюблены, которому столько было дано, и который в итоге чего-то так и не понял в этой жизни или понял не так, или просто - не выдержал... Маме он говорил, что считает, что прожил хорошую жизнь. Он спас жизни семи людям, посторил дом, вырастил дочь, был хорошим инженером, поймал гигантского осетра с него ростом на тоненькую лесочку, в глубине души, надеюсь, понимал, какая жена ему досталась и какой она ему замечательный и преданный друг была. Он пережил бабушку всего-то на полгода...
Я не умею плакать по заказу и не умею останавливаться, когда надо бы уже прекратить лить слезы, когда отпущенное на них время уже прошло. И меня искренне удивляют люди, которые у гроба моего деда спрашивают меня, отчего я плачу, "ну чего ты?" - а что, не видно? А теперь меня слезы и горечь душат изнутри, но мне стыдно плакать при ком-то, а без кого-нибудь мне грустно и я стараюсь себя отвлечь...
Такое чувство на душе, будто как в этой песне "Сирые метели след позамели, Все календари пооблетели, Годы нашей жизни как составы пролетели, Как же мы давно осиротели!".. Именно осиротели. Я себя чувствую какой-то неприкаянной, будто новая эпоха началась в моей жизни, когда детство(ну не совсем детство, все же почти уже восемнадцать, в общем детство с родными людьми старшего поколения), в котором всегда были бабушки и дедушки, почти совсем оборвалось. Целый кусок жизни связанный с дедом и с бабушкой окончательно отошел в прошлое. Уходит на новую работу сиделка, с котами будет вобще непонятно что, а та квартира, в которой они прожили от силы три года, будет стоять пустая и в моей голове ну никак не умещается, как это так, я не смогу больше прийти туда, и ГН не встретит меня и не попытается накормить, а я не побегу к деду, лежащему на кровати и не поздороваюсь с ним задорно и весело, не поцелую его в теплую щеку и не выслушаю всех старческих нотаций. А из-за двери не выглянет бабушка, сгорбившаяся, согнувшаяся(но все-таки живая!), на которую страшно смотреть и не посмотрит на меня еле осмысленным взглядом... Квартира будет стоять пустая или будет сдаваться, но их там не будет - и это страшно и не понятно..
Я не хочу их помнить больными, уставшими от этой жизни, не всегда узнающими меня... Бабушка пусть всегда будет в моем воображении смеющейся, хотя строгой, но такой доброй, среди ромашек в поле она машет мне рукой.. А дед. Дед танцует. Танцует зажигательно, под какую-то веселую музыку в стиле 80-х, он молодой, как на фотографиях и каким я его никогда не знала. Он смеется, подшучивает, будто приглашает к нему присоединиться, веселится от души, искрит юмором.. Вот таким мне хочется его помнить. И буду.

Мне просто надо было об этом написать. Можно не читать, не комментировать, вобще не обращать внимания. Стало легче.