[416x322]
Мы побочные дети истории, у нас нет цели, нет места, нет никакой великой войны, нет великой депрессии. Наша великая война – духовная война. Наша великая депрессия – это наша жизнь.

Разумеется, когда я нажал на спусковой крючок, я умер.
Лжец.
И Тайлер тоже умер.
Когда полицейские вертолеты закружили над крышей, а Марла и все люди из групп поддержки, которые не могли спасти самих себя, пытались спасти меня, мне ничего не оставалось, как нажать на спусковой крючок.
Это все же лучше, чем нормальная жизнь.
Совершенство не может длиться вечно.
Симулянт.
На небесах очень тихо, потому что все ходят в тапочках на мягкой подошве.
На небесах я не страдаю бессонницей.


Но я и сам не хочу обратно. Пока.
И вот почему.
Потому что время от времени у ангела, который приносит мне еду и таблетки, подбит глаз или свернут на сторону заштопанный подбородок, и он говорит мне:
- Нам вас не хватает, мистер Дерден.
Или же кто-нибудь со шваброй в руках, проходя мимо, бросает мне шепотом:
- Все идет по плану. Он шепчет:
- Мы должны уничтожить цивилизацию, чтобы сделать из нее что-нибудь более приличное.
Он шепчет:
- Мы с нетерпением ожидаем вашего возвращения.


Люди пишут мне на небеса и говорят, что помнят меня. Что я - их герой. Что мне станет лучше.
Ангелы здесь - в духе ветхого завета. Легионы и лейтенанты. Небесное воинство, работающее по дням и сменам. Погост. Они приносят тебе еду на подносе и бумажный стаканчик с лекарствами. Набор "Долины Кукол".
Я встречался с Богом. Он сидел за длинным ореховым столом, а за ним на стене висели его дипломы. И Бог спросил меня: Зачем?
Зачем я причинил людям столько боли?
Неужели я не понимаю, что каждый из нас - священная неповторимая снежинка, особой неповторимой особенности.
Неужили я не вижу, что все мы - свидетельство любви?
Я смотрел на Бога через стол, делающего пометки в блокноте.
Бог все не так понял.
Мы - не особенные.
Мы и не грязь, и не дерьмо. Мы просто есть.
Мы просто есть и что случается, то случается.
Но Бог сказал: нет, это не так.
Да. Хорошо. Как угодно.
Нельзя учить Бога.
Бог спросил меня, что я помню.
А я помню все.



Пуля из револьвера Тайлера разорвала мою щеку, подарила мне рваную ухмылку от уха до уха. Да, как злая хеллоуинская тыква. Японский демон. Дракон скупости.
Марла все еще на земле и она мне пишет. Когда-нибудь, говорит она, они меня вернут.
если бы на небесах был телефон, я бы позвонил Марле с небес. И когда она скажет "Алло?", я бы не повесил трубку. Я бы сказал: привет. Что происходит? Расскажи мне все в деталях.


«Самосовершенствование – это онанизм», – говорит Тайлер. «А вот саморазрушение...»