- Знаете, я пью лекарство каждые два три часа, как только начинаю испытывать голод или жажду. Я очень серьезно болен с детства. Скоро прейдет день, я задерну шторы, если не возражаете. Болезнь совсем ослабила мои глаза. Я не переношу солнечный свет, от него у меня болит голова, а на коже тут же появляются ожоги.
Как пленительна была луна прошлой ночью, не правда ли. Я не выдержал и решил прогуляться. Сад при лунном свете просто божественен и гуляющие в нем кажутся бестелесными призраками, подует ветер и их унесет как осенние листья. Болезнь и одиночество, сделали меня романтиком. Теперь, когда я все больше один, я много думаю, читаю, даже начал писать книгу. Так я и живу от одного приступа до другого. Вы спросите, что происходит со мной во время приступа, что ж ваше право, по сути, для того я и начал этот рассказ.
Я ничего у него не спрашивал, у меня был заклеен рот. К тому же я уже догадывался, что лекарство это я, и меня мало интересовало, как именно меня приготовят. Однако ж субъект облизал запекшиеся губы и продолжил.
-Приступ обычно провоцируется тем, что у меня заканчивается лекарство, Его довольно сложно достать. Приступы порфириевой болезни похожи на эпилептические припадки. Меня бьют конвульсии и начинаться судороги, изо рта идет пена, разница между мной и эпилептиком только в том, что он после припадка впадает в обморок, а я нет со мной не все так просто. После перечисленных симптомов начинается безотчетная агрессия, я готов перегрызть глотку любому существу, оказавшемуся на моем пути, так сильна во мне жажда крови.
При этих словах урод гнусно осклабился. В жизни своей не видел зрелища ужасней чем его зубы. Желтые, длинные, похожие на ножи мясников. В его улыбке не было ничего человеческого.
-Рецепт приготовления довольно прост – сказал он- В начале я вскрою вам артерию, наполню кровью этот сосуд, а после добавлю в нее препарат для разжижения, у меня проблемы с желудком. Может, желаете перед смертью продиктовать прощальное письмо жене и детям, если таковые имеются? Как видите я не зверь и ничто человеческое мне не чуждо.
Я желал, я очень желал, инстинктивно пытаясь, найти выход, и спасти свою жизнь.
Как только он освободил мне рот я заговорил…я никогда не был дипломатом, но сейчас у меня не было выхода…
- Знаете я очень одинок мне не с кем прощаться -заговорил я- а вы судя по всему человек благородный почему бы не помочь вам.
Я рассмеялся.
- над чем вы смеетесь?- обиженно спросил он- надо мной?
- нет помилуйте ! что вы! Просто я подумал, как много людей хотели бы сейчас занять ваше место.
- почему же? –удивился он- вы дурной человек? Вы сделали людям много зла?
- ни Боже мой!- усмехнулся я- просто я литературный критик.
Мой расчет был верен. Глаза типа загорелись.
- ах, какая честь!- он заулыбался всеми своими погаными зубами изображая приветливость- ах, если бы не обстоятельства….
-о чем вы? Я вполне доволен тем, что смогу облегчить страдания ближнего.
- видите ли милейший- помявшись сказал- он я уже говорил что пишу книгу…не могли бы вы прочесть ее, хотя бы несколько глав…
- Разве у нас есть на это время? Я думал вам срочно нужно лекарство…
- пару часов я еще подожду…прошу вас…
Он заглядывал в мои глаза с выражением преданной собаки.
- ну что ж – нехотя сказал я- только потому, что вы просите…
Он развязал мне руки. Вот момент, можно было наброситься на него и задушить , но я помнил какой физической силой обладает этот человек, когда он скрутил меня в саду я был как младенец в его руках.
Он ринулся к столу и вынул из ящика тетрадь в бархатном переплете. Он передавал мне ее так как матери передают новорожденного младенца, ревниво держа и долго не отпуская уже в чужих руках. Я откашлялся попросил света и бережно открыл тетрадь.
Я начал читать, сначала для вида, но потом я понял, что роман гениален. Строки все больше и больше захватывали меня, я смеялся, дрожал от страха, плакал. Мир вокруг меня играл красками радужного спектра, я был влюблен и скорбел, я ненавидел, я был счастлив, я проживал сто жизней за раз.
Вся моя прежняя жизнь казалась мне сном, только то что
Когда я поднял глаза, жадно поглотив последние страницы неоконченного романа, то увидел, что его творец лежит на полу и бьется в конвульсиях у него был припадок. Не минуты не медля я взял тяжелый канделябр и ударил его раз, потом еще и еще пока он не перестал дышать, убедившись в том, что он мертв я взял тетрадь и покинул убежище вампира литератора.

Сегодня я очень известный писатель, я продаю маленькие новеллы, я беру их из малиновой тетради в бархатном переплете, скоро они кончаться…и тогда.
Наверное, когда вы все это читаете я уже мертв, потому, что это последняя новелла.