Я скупа на слова и вообще на эмоции. Так, что не ожидаю, что кто-то выскажется положительно. Хотя все же...
История, которую я вам собираюсь рассказать, ничем не отлична от других историй, которые психоаналитик слышал по пять, а то и больше раз в день. Суть моей заключается в том, что я не психоаналитик, я не буду выставлять вам счет на использование моих услуг и, явно, помощи вы от меня не дождетесь.
Это пишется для того, что бы снять стресс, что бы пожаловаться на жестокость бытия и для прочих целей, которые не так и важны, как первые две.
На самом же деле то, что я вам сейчас расскажу, имеет достаточно культивированный характер. Нет, вы ни в коем случаи не усомнитесь в своем культе и в нужности поклонения ему, но встретите людей, которые в отличие от вас, трусов, смогли бросить вызов самим себе, проиграть, умереть, и даже родится заново.
Никто и никогда не понимал, зачем люди поклонялись своим грехам. И, если вы никогда не слышали о грехопоклонении, то добро пожаловать на страницы сей истории.

Мадам Сижу.
(Не забудьте про ударение на последний слог)
Мадам Сижу работала в интернате для девиц. Именно девиц. Повторяю это снова, что бы наши блистательные трусы это запомнили – девиц. И если вы правильно меня поняли, каждая из учившихся в этом благородной заведении носившее название «Рокенхолл» обязана быть девственницей, коей не одна из девушек не являлась. Разумеется, данный секрет тщательно хранился в тайне от всех. И благодаря этому, тщеславность девушек в Рокенхолле возрастала каждый год.
А все потому что не одна из них не считала это позором, более того, каждая, разумеется, не оглашая, думала, что выделяется чем-то среди своих ровесниц. Вот оно – девичье заблуждение. Им ещё и четырнадцати не исполнилось, как они стремительно бросились в первую же койку. А в этом время, их родители строили планы о том, как бы уберечь свое милое создание от жестокого мира, хотя бы на время. Поэтому всех девушек Англии, которые, так или иначе, имели отношения к нашей благословенной королевской семье, отправляли в «Рокенхолл», где им предстояло провести каких-то три года.
Мадам Сижу, была женщиной достаточно грозной и консервативной, не смотря на полную власть прогресса за пределами её мирка «Рокенхолл». Она отрицала, по край не мере, половину устоев нового общества. И если отсутствие лиц мужского пола как никогда расстраивало наших подопечных, то полное отрицание мобильной связи убивало их.
Из-за этого они ненавидели своих родителей, которые, из большой любви к своему чаду сплавили его в этот четырех этажный ад.
Мадам Сижу бы более чем уверена, в том, что строгая дисциплина и правильно составленный график занятий по этике поможет девушкам избежать всех соблазнов этого мира.
О Боже, спаси эту несчастную от разочарований.
И спаси её от такого явления как «пресса». Попади её слова на страницы лондонских газет, её милую, чудесную школу-интернат тут же закрыли бы. Поэтому Мадам Сижу особо не распространялась о распутном образе жизни Уильяма. Да, да, того самого Уильяма, который вот-вот должен стать королем. Когда по кабельному показывают как он сажает девушек в свой самолет, бедное старое сердце Мадам Сижу разрывалось от горя и ярости.
И я повторюсь, если бы все те слова, которые в тот момент вырвались из её маленького ротика, просочились в мир бульварных газете, всем известный и всеми любимый (кроме девиц, обучающийся там) «Рокенхолл» давно закрыли бы уже. И где бы тогда была наша Мадам Сижу?
Но будь она чуть по глупее, возможно это и случилось бы, но, как видите интернат все еще стоит на том месте где его и построили. И закрываться он не собирается.
В воскресное утро, когда все девушки отправлялись в церковь, якобы замаливать свои грехи, Мадам Сижу попивала чай в своем небольшом кабинете, обдумывая какое же наказание ждало шестнадцатилетнюю Смит. И если бы вы знали, что такого натворила юная девушка, думаю, не посчитали это аморальным, но, если ты, трус, все еще помнишь, что Мадам Сижу была строгой женщиной старой закалки. Так, что застукав мисс Смит в женской уборной за делом, которые останется на совести самой мисс Смит, наша благодетельница тут же позвонила родителям девушки и рассказала, что их любимая дочка грешница. Да, представьте, так и сказала. На что миссис Смит сказала, что мадам может придумать её юной дочери любое из наказаний.
Боже мой, я понимаю, как глупо это сейчас прозвучит, но за окном, если приглядеться не 19 век, и стоит сказать читателю важную вещь, что год на тот момент шел 2005. И после всего этого, как можно врываться в дамскую уборную и отчитывать девушку за то, что она всего лишь пыталась сделать свою жизнь чуть более красочнее в этом сером месте. Надеюсь, вы меня правильно поняли и не будите строить надежд о том, что мисс Смит занималась там делом иного характера, например, отбеливала и без того белый кафельный пол.
- А вы знаете, я совсем не стыжусь этого! – заявились она, выпятив подбородок вперед,- мне тут, что помирать от скуки от вашей пропаганды «секс после свадьбы»?
Вот после этих слов, терпение мадам Сижу и нашло свой разумный конец. Она схватила девушку за запястье и потащила за собой. И напрасны были старания Сары Смит вырваться, мадам так сильно впилась ногтями в белую кожу, что следы на запястье у девушки остались на неделю.
- Да отпустите же вы меня! – кричала девушка.
Мадам Сижу, как женщина-тиран, просто проигнорировала эти крики и все остальные слова, которые у меня рука просто отказывается написать.
В конце концов, они остановились около огромной дубовой двери. Мадам повернула дверную ручку и как только дверь распахнулась она с силой толкнула девушку внутрь, успех закрыть за ней дверь.
Что было за дверью? Мне тоже всегда было интересно, что было там, но так как я никогда не была за той самой дубовой дверью, могу лишь положиться на откровенность Сары.
А именно, по её словам там была комната для «грешников». Священник сидел в центре, а девушка подле него должна была замаливать свои грехи. На самом же деле там проводилась воспитательная беседа о том, как плохо заниматься мастурбацией в кабинке туалета.
Священника там не было, в целях безопасности. Поэтому монахиня из прихода рядом выслушивала всю эту нудятину насчет одиночества и скуки, и обязанность её была в самые откровенные моменты делать понимающие лицо и говорить о том, как же это плохо.
Когда новость, каким-то образом, облетела весь «Рокенхолл» все подумали, что Сара ощетинится и расскажет все.
Я бы, наверное, и не стала бы тогда повествователем сей истории, если бы Сара действительно так поступила.
После, хочу заметить, гнев Мадам Сижу не знал границ.
Так вот, что она сказала монахине:
- Дорогая матушка, я понимаю, что поступила ужасно, но у меня не было другого выбора. Понимаете, Мадам Сижу, она…,- тут она остановилась и глазами полные слез посмотрела на женщину, которую вид раскаивающейся девушки так встревожил, что она даже забыла сделать то лицо, которое должна была,- она как-то... извините, но я могу…
- Продолжай, продолжай…-настаивала матушка.
- Я шла тогда в церковь, что бы помолится, и, проходя через кабинет мадам и…- она присела на стул и почти шепотом произнесла, - я видела её и…мужчину.
И тут для полной трагедии она разрыдалась.
Матушка, щеки которой тут же запылали, то ли от стыда за Мадам Сижу, то ли от гнева обращенный в её же сторону.
Твердо и решительно она сказала:
- Продолжай!
Сара закрыла руками лицо и едва слышно выдавила «не могу».
- ПРОЛДОЖАЙ! - прокричала настоятельна.
И Сара поняла, что момент пришел.
- Она сидела на столе, а он стоял рядом и смотрел, как она…как она…
- Ну же…
- Как она гладила себя…там – и Сара снова разрыдалась.
Женщина даже не стала слушать её дальше. Точнее заставлять её разговорится.
Она встала со стула и выбежала из комнаты, браня эту чертову школу.
Тем временем Сара Смит осталась сидеть на маленьком стульчике, вытирая слезы, которые, скажем прямо, дались ей с трудом.
Продолжение следует как-нибудь…