- А сейчас свою образцово-показательную песню исполнит ансамбль "Полиэтилен"!
Зазвучали странные звуки. Я поспешил скрыться из зала.
Весь этот чёртов квартал, пропахший усталыми телами, должен был вот-вот взлететь на воздух. Меня это не тревожило. Не очень тревожило. А если бы я здесь не жил - не тревожило бы совсем. Идти никуда не хотелось. Хотелось развалиться на горячем асфальте и думать о чём-нибудь важном и сугубо отвлечённом. Хотелось - и не получалось. Церковь, пожалуй, жалко. И магазин. Я в нём с детства закупался. Школу вот не жалко, к примеру. Ну и себя, конечно. Теперь-то уже хули, теперь-то - нехуя.
***
- Ой, какой милый! Как его зовут?
- Не знаю.
- Ну как же?! Это же твой щеночек, ты же должен знать, как его зовут!
- Шарик.
- Шарик? Так просто? Нет, так нельзя. Давай, его будут звать как-нибудь поинтереснее... О! Пёсик будет Вельзевул!
- Хорошо. Пёсик будет Вельзевул.
Мне она сразу не понравилась. Она платила мне за секс. И за вот такие разговоры. Где она только взяла эту сраную кобелину...
***
- Николай, принеси гренок!
Эту вредную старуху никто не любил. В свои 87 она нажила себе кучу врагов и геморрой. Весь квартал ходил к ней по воскресеньям - делать добрые дела. Ей можно было понаделать кучу добрых дел без особых напрягов и ущерба для своего здоровья. Мне в такие дни было делать нечего и я притворялся винтовым, сидя в паучьем углу. Это решение было единственно верным: всех, кто не делал добрые дела, били утром, в понедельник, иногда - до смерти, но наркоманов считали убогими, им позволялось добрых дел не делать.
- Милый мой Джонни, ты опять ширяешься?
Читать далее