* * *
Ваш царь не человек!
Ваш царь убийца и для народа скорбное ярмо!
Душитель воли и свободы мысли-
Указ монарший, скипетр и трон.

Не трогают стенания народа
Ни слух его, ни глаз, ни ум-
В увеселеньях и покоях царских
Нет горести и тяжких дум.

Не проникают сквозь каменные стены
Ужасные картины жизни большинства.
Но принимаются дальнейшие, серьёзные решенья
Об укреплении царского дворца.

На эшафоте дел заплечных мастер
Поднимет над главой топор-
И при стечении народа гаснет,
Стихает жизнь того, кто шёл наперекор.

…Потом война, и смерть, и разрушенье,
И, видно, нет уж ей скорейшего конца.
В окопе, ты, забытый всеми
Умри за батюшку-царя!!

Я помню, царь кричал когда-то:
,,Смелей круши коварного врага!”.
Но о великодержавных, корыстных интересах
Он просто умолчал тогда.

Монарх! Империя твоя недолговечна!
На крови, пролитой тобой,
Поскользнется власть твоя и канет в Лету
С твоею царскою главой!


***

Глас запустенья играет
Меж сгоревшего колоса ржи.
Рука хлебороба устала
Лечить раны умершей земли.

Лист кружится с древа упавший-
Сухой бесприютный беглец.
В отчаянных метаньях напрасных
На земле его наступит конец.

Не каждый по собственной воле
Уплывет навсегда от родных берегов.
Не каждый променяет свободу
На тяжкое бремя оков.

Тяжело покинуть Отчизну-
Уйти, храня в сердце боль.
Непросто свыкнуться с мыслью,
Что оставил родную юдоль.

Не будет роднее и краше
На чужбине и в далёком краю.
И солнце там не такое,
И птицы по-другому поют.

Тяжёлую ношу печали
Уношу на своём я плече.
Что ж сделать, если Родина мачехой стала
В этот пасмурный октябрьский день.

***
Сбросив покров вековых заблуждений
Одним лишь движением век.
Узнал в одночасье о павах и свободах
Во сне живущий человек.

Как жаль, что это ненадолго.
Не навсегда, не на века.
Мы сами себе рабства цепи строим
Орлом, престолом и короной иль взмахом красного флажка.

От всего, что было раньше, мы устали:
От бойни, несвободы и оков.
Но тогда еще не знали,
Что это повториться вновь.

Будет хуже, резче, гаже-
Умирай в концлагерях!
Будем кровью собственной давиться
И в земельке почивать.

Всё это просто, просто, как выстрел в спину.
Всего лишь поменялась власть.
Кто был забитым, нищим и убогим-
Тот ею насладится всласть.

Куда идёшь, заблудшая Россия?
В могилу прямиком идёшь!
Не можешь, видно, жить без преклоненья-
Погрязнешь в мраке и умрешь.






* * *
Мы шли толпой серошинельной
По колено зарываясь в грязь.
Отчаянье, уныние, судьбе покорность-
Всё это царствовало в нас.

Устали ль мы- конечно, мы устали.
Устали воевать и убивать!
Погибло много ль нас- мы не считали,
Ведь скоро нам самим придётся смерть принять.

Ужасные лишения терпели.
Забыли мы, что жизнь такое и любовь.
И смехом нашим стал разрыв снаряда,
А разговором- звонкий пуль полёт.

И кто-нибудь, сражённый пулей вражьей
Надсадно крикнет серым небесам-
,,Кто тот, пускай он нам ответит, скажет-
Зачем он научил людей друг друга убивать”

Небеса, конечно же, молчали,
Смотря на мир со своих величий высоты.
Они б, наверное, сказали,
Но себя порочить им было не с руки.
Мечты о прекращеньи брани-
Опять всего лишь эфемерные мечты.
И сколько в этом мире жалкой дряни,
Покою нет средь грязи и вражды.



* * *
Я опечален горечью разлуки.
Рвануть хочу я от промозглых будней ввысь!
От слякотной и пасмурнейшей скуки…
Но реальность не пускает-Остановись!!!!

Что, руки коротки, - наверное…
Да и крыльев нету за спиной,
Куда я полечу ,какая уж тут вселенная,
Когда ступаю я на грани быта с пустотой!

Сколько лет прошло…мы так же чужды!
Но ждал тебя упорно вечность я !
Осталось видеть мне тебя минуты…
Да, слишком вечность коротка!


* * *
Мне осталась одна остановка.
И последний рубеж позади.
Я смотрю назад из окна с сожаленьем
На тернистую поверхность пути.
Дорога коротка и окольна,
Проходила чрез дебри лесов.
Ножевым, кровавым разрезом
Запетляла, пошла под откос.

Под прощальный бас паровозов,
Под неистовый собачий лай,
Под литавры военных походов
Открывалась кумачовая даль.

И закаты горизонт окраснили,
Проливались кровью с небес,
Полыхали, дрожали, искрили,
А колёса стучали о рельс.

И осталось совсем уж немного,
И я судорожно сжимаю стоп-кран,
Ну, а в тамбуре люд равнодушно
Плескал из бутылки в стакан.

Повернуть назад хочу рельсы,
Отмотать всё немножко назад,
И замедлить железною хваткой
Расмашистый жизненный шаг.

И проносятся мимо вагоны
Металлическим стадом средь нив,
И там тоже есть неспокойный,
Тот, кто хочет идти напрямик.

Но набитые людом плацкарты,
А у кого-то СВ и купе,
Не поймут никогда, безучастны
К чьей-то нарывной, как язва, судьбе.

Я рву глотку в прокуренной вони,
Швырнул оземь стоп-крана рычаг.
Тормозной путь у поезда долог,
Жизнь человека - увы, коротка…

Я надежду хватаю за горло,
,,Не уйдешь никуда, ни к кому!!!”
Но гляжу- уже задохнулась
В медвежьем капкане рук.

Всё, уже видна остановка,
Я сойду, и направлюсь туда,
Где так покойно, высоко и уютно-
В разливающийся кровью закат…

***
Он сидел у окна, наблюдая,
Как спешит на работу народ,
Тот, который на башенных кранах
Пятилетку кончал в один год.

Шесть часов, и отхлынули массы…
И спешат, кто домой, кто в кабак.
Не скользил, не заострялся вниманьем
Ни на ком из толпы его взгляд.

Его руки лежат на коленях,
Сводит руки частая дрожь…
Папироса дотлела - полился
Из дырявых небес мелкий дождь…

В муравейник засунули палку-
Так же люд суетится чудно.
А краями губ улыбался
Равнодушно смотрящий в окно.

Я не знаю ни года рожденья,
Ни прописки, ни в партии стаж,
И тем более, семейного положенья
Смотрящего вдаль из окна.

Биографию его тоже знают,
Но когда-то судила молва-
Был художником он иль поэтом-
Чудаком, знать, изрядным весьма.

Когда пьяный, орал непотребства.
Когда трезвый – садился писать…
Но нахлынули тучи цензуры,
Промочили поэту тетрадь.

Всё минуло… Прошли уж те годы…
Сейчас можно, что раньше – нельзя,
Но и теперь не уделяют вниманья
Наблюдающему из окна.

По его щеке текут слёзы,
Хоть давно он уж понял одно:
Мимолётная шлюха-надежда
Подарила ему лишь окно…

Он молил её Христом – Богом,
Он держал в руках последнюю нить,
А ему подарен был рубль двадцать
Чтобы вскорости всё забыть…

Его окно распахнуто настежь,
А внизу шумела толпа…
Все кричали: ,, Скорую! Пожарных!”,
А он взял и шагнул из окна.

Женщины охали, курили мужчины…
,, Что случилось, какая беда!”,
Но все были в душе равнодушны
К судьбе шагнувшего из окна.

***
Как-то раз я вдруг увидел :
Мир смеётся надо мною
В голове моей предметы
Растворяются зарёю.

И зачем же я увидел
Мира страшные картинки?
Меня нет, и лишь остались
Шарф цветастый да ботинки.

Нервно я подёрнул плечи,
,,Где же ты, апостол Пётр?
Дайте ладан! Дайте свечи!
И омойте меня росою! ”

Отпевайте! Отпевайте!
И ищите под забором!
Тела нет, но лишь остались
Шарф цветастый, да вопросы - Где же я? ”

(Intro на альбоме ,,Некондиция”)


***
Ветер плющит стёкла в окнах,
Разбухают комья глины,
Гром швыряет в сумрак ночи
Свои раскаты грозовые.

Гладит во поле колосья
Ливень мокрою косою,
Словно шторами задёрнул
Окна мне седой стеною.

…Небеса спокойны снова
Слёзы, мрак, тоску и ливень
Ветер вытер с них платочком-
Пусть сияет солнце миру!

Мёртвый дождь наполнил землю
Влагой своих капель-трупов,
Скоро в небо испарятся
Братские могилы-лужи…

***
Индустриальным чудищем к небу ползут
Закопчённые трубы заводов.
Увядшие травы покрыты пластом
Сгоревшего угля отходов.

Не смолкает стали щемящий надрыв-
Льётся металл по формам.
Да и землю всю скоро спалят в печах,
Рассуют по кузнечным горнам.

Иному времени подчинён человек-
Движенья в такт механизмов.
Сердце в тиски-и под поршень!под пресс!
Чтоб в покорную зыбь превратилось!

Мы-цивилизация,сказали горам-
,,Вон!",-уступили, покорные.
А человек- он поменьше размером будет,
Заставим быть похожим!

Устанавливают планы где-то там,
В недоступной вышине иерархий...
Я-деталь, и мы-детали,
Сказано-выполняем...

Индустриализацию-в короткий срок
Во имя над другими господства.
А где ж человек?! Человека нет!
Поздравляем! Кончился...