Безумие



Ты не знаешь, как сходят с ума
Как вода разольется точь-в-точь (с)

Don't stop me. Because it goes to drowned...
Jesus, please forgive me for the sins (с)



"…Опять он на меня смотрит.… Почему он всегда смотрит так пристально и именно на меня?.. Чем Карю или Тсукаса хуже, как объект для таких вот разглядываний?! Господи, как же меня это бесит… Как Он меня бесит!"
Темноволосый вокалист резко поднял голову, с неприязнью глядя в спокойные глаза сидящего напротив басиста.
- Хватит на меня смотреть!
Зеро чуть скривил губы в полуулыбке, флегматично и чуть замедленно реагируя на его слова.
- С чего ты взял, что я смотрю именно на тебя?
Вокалист запнулся, от подобной наглости потеряв дар речи. И хочется съязвить, что вряд ли он рассматривает ничем не примечательный рисунок на обоях, за спиной вокалиста. Да по опыту известно, что ничего Хизуми этим не добьется. Ага, кроме подначиваний сидящего рядом гитариста.
- Хизу.… Ну что ты пристаешь к нашему крошке басисту? С чего ты взял, что он рассматривает твою хмурую физиономию?
Хизуми недовольно и раздраженно покосился на развеселившегося рыжеволосого парня, демонстративно промолчал и вернулся к написанию текста, чуть ли не ломая грифель о тонкую бумагу. Попробуй ему объяснить то странное ощущение, что где бы ты не находился, что бы не делал, тебя неотрывно преследует тяжелый взгляд из-под полуприкрытых век. Будто рентгеном прожигает, насквозь. Иногда даже жутко становится, будто под микроскопом находишься, как муха какая-то. Но чаще раздражает. Бесит. Выводит из себя. Так бы и ударил его по лицу, чтобы стереть эту легкую полуулыбку тенью скользящую по изогнутым губам. Над чем он смеется? Или может быть над кем?..
Сухой треск оборвал поток пульсирующих злостью мыслей и Хизуми удивленно уставился на обломки карандаша в руке. Карю громко рассмеялся неуклюжести вокалиста, не упустив возможности превратить даже такое тривиальное событие в прикол века. Впрочем, темноволосый вокалист вряд ли слышал его. Он так и остался сидеть, зачарованно глядя в стол, и сильно сжимая в ладони оставшийся жалкий обломок, не замечая, как острый грифель вонзается в мягкую плоть. В голове все еще раздавался треск ломающегося карандаша. Как будто с силой наступили на панцирь давно умершего, препарированного и засохшего жука. Кажется, хрупкие пластины хитина ломаются также, он не был уверен. А еще сводил с ума пристальный, понимающий взгляд человека сидящего напротив. И до безумия хотелось прижать ладони к вискам, чтобы унять внезапно начавшуюся, страшную боль в висках.
- Как же я тебя ненавижу…
Только по наступившему в студии молчанию он понял, что сказал это вслух.
***
… Коридор сменялся коридором, пока он не наткнулся на ровную стену из темно-серого бетона. С силой стукнул по ней исцарапанными в кровь ладонями, и замер, звериным, древнейшим инстинктом чувствуя, чужой и одновременно такой знакомый взгляд на собственном затылке. Резко повернулся, ожидая увидеть Его…
… И проснулся, усаживаясь на постели и судорожно втягивая в легкие воздух. «Невыносимо, это просто невыносимо. Мало того, что в студии от него нет покоя, так он теперь и ночью мне снится….» Темноволосый парень грязно выругался себе под нос и по-стариковски тяжело сполз с постели. Не стоит и пытаться снова заснуть. После этого сна можно только лежать, тупо глядя в потолок, тщетно надеясь, что бессонница милосердно отпустит его из своих объятий хотя бы сегодня. Ну а завтра будут расспросы совсем неделикатного гитариста, по поводу личной жизни и все увеличивающихся кругов под глазами. Как же хочется сказать правду, только вот как это звучать будет, «понимаешь, Карю, я не могу уснуть, потому что мне каждую ночь снится Зеро». Хизуми даже вздрогнул, представив количество насмешек, которое обрушится на его голову. Нет уж, лучше гордо молчать. И не спать, которую ночь не спать.
***
- …Для сумасшествия человеку надо совсем малость, может быть именно потому, что каждый из нас изначально безумен. Нужен лишь толчок…
Монотонный голос вокалиста пугает не только внимательно слушающего его ударника, но и самого Хизуми, но какие могут быть эмоции, когда ты уже неделю не спал? Мир вокруг плывет, переливаясь всеми оттенками серого. Просто усталость, ничего более, но этого, ох как не мало.
Вот и ударник так считает, заботливо заглядывая в воспаленные, покрасневшие глаза.
- Хизуми, ты бы отдохнул, выглядишь как не очень свежий труп.
Вялый кивок ответом, нет даже сил, чтобы облечь его в слова.
- Ладно, до завтра. Всем пока.
«Не буду открывать глаза, пока не останусь тут один, не буду… Может просто детское упрямство, хотя… скорее просто не могу. Не хочу видеть ни сочувствие в глазах Тсукасы, ни интерес в глазах Карю. Обойдусь без вашей помощи, сам справлюсь…»
Тишина гулко отдается в ушах, хотя скорее это просто ток обезумевшей крови по венам. Вокалист открыл глаза, ничуть не удивившись тому, что все же не один в студии, встретив бесстрастный взгляд сидящего в своем любимом кресле басиста.
- Что тебе от меня надо?
Тот изогнул губы в привычной полуулыбке, собираясь что-то ответить, но Хизуми уже не слушал его. Безумие затопляло разум, выжигая остатки сдержанности. Он и сам не заметил, как оказался рядом с креслом, как буквально сдернул ошеломленного басиста с сидения, с наслаждением и радостью исполняя свою давнюю мечту, стирая кулаком улыбку с его лица.
- Никогда…
Не помнил, как оказался на полу поверх его сопротивляющегося тела, как инстинктивно нашел самый легкий способ заткнуть его, впиваясь грубым поцелуем в разбитые губы, и почти зарычал от удовольствия, чувствуя металлический привкус крови на языке.
- …больше…
Не помнил он и то, в какой момент Зеро стал безвольной куклой в его руках. То ли когда отлетела последняя пуговица на рубашке, то ли уже тогда, когда он коротко и рвано вскрикнул, а его тело болезненно прогнулось, принимая в себя чужую плоть.
- …не смотри…
Для темноволосого вокалиста все слилось в один сплошной поток незамутненной ярости, мстительного удовольствия от того, что вот сейчас, когда глаза басиста закрыты, а ресницы блестят влагой, он не может больше преследовать его своим сводящим с ума взглядом….
- …на меня!
***
Очнулся он спустя полчаса, в прострации и недоумении глядя на скорчившегося рядом басиста. С себя было тошно и мерзко, а где-то в самой глубине существа билась эгоистичная мысль, что теперь он свободен. В природе человеческой заложено боятся неизвестного, а Зеро больше не был для него загадкой. Разум был кристально чист, как никогда. Безумие отступило, схлынуло, будто вода, до этого яростно терзавшая своими волнами берег.
Хизуми робко протянул руку, дотрагиваясь до его плеча, и ничуть не удивился, услышав в ответ на прикосновение, глухое и слабое.
- Уходи.
С долей облегчения поднялся, собираясь и приводя себя в порядок.
- Мне... жаль.
- Уходи!
На пороге он не удержался, оглядываясь на все еще лежащего на полу басиста. Прикусил губу, вдруг понимая, что упустил самый главный кусочек во всей этой загадке, но, уже не решившись ничего спросить у сжатой в позу эмбриона фигуры. Тихо закрыл за собой дверь и ушел, уже за дверью вздрогнув от звука едва слышных, глухих и отчаянных рыданий.
***
«Черт возьми, тупость какая.… Не может же быть, чтобы теперь мне его взгляда не хватало?.. Чтобы без него было… некомфортно?.. А может быть все дело в том, что я что-то упустил?.. Так и не разобрался, не смог понять?..»
Вокалист с раздражением поморщился, уже привычно не обращая внимания на, с недавних пор, поселившийся в душе неуютный комок вины и сомнений.
- Хизу, а Хизу?..
Надоедливый голос ноет прямо над ухом. Все же рыжий гитарист бывает на удивление невыносим. Хизуми поднял на него свой недовольный взгляд.
- Ну что?
Тот лукаво прищурился, понижая голос, до интимного шепота, будто собираясь сообщить ему тайну как минимум возникновения вселенной.
- А ты знаешь, что наш крошка басист в тебя влюблен?
Хизуми дернулся, недоверчиво и шокировано уставившись сначала на широко улыбающегося гитариста, потом резко повернулся, пытаясь поймать ускользающий, с того самого дня, взгляд Зеро. И замер, не в силах ничего сказать, от перехвативших горло слез.
«Посмотри на меня,… пожалуйста,… посмотри…»
Иногда любовь это только форма безумия, а иногда безумие принимает форму любви.
И нужен только толчок, чтобы сорваться за грань.