Почему не "увидеть"? Глаза широко распахнутся, и сетчатка скукожится под ослепительным солнцем. И тогда всё равно придётся "слушать"...

Я никогда Его не слышал, но интуитивно понимаю, что всё равно слушать надо откуда-то сверху. Быть может, прикрыв глаза и чуть закинув голову лицом вверх... И тут ты понимаешь, что услышать неимоверно трудно.

Трудно услышать Бога, когда над тобой в несколько рядов настелены чужие куски линолеума и затоптанных тряпок-ковров. Когда где-то наверху надрывно вопит ребёнок, и ты слышишь пьяные крики отца того несчастного семейства.

Трудно услышать Бога, когда внизу под окнами, до хруста сжимая твоё сердце, раздаётся кошачий вопль. Ты выбегаешь во двор и видишь его - тяжёлая дверь подъезда, ведомая доводчиком, намертво защемила маленькую хвостатую задницу. Он не успел прошмыгнуть. Не рассчитал. И этот вопль. Это не "мяу". Это крик. Ты вытаскиваешь трясущееся тельце, мчишься в ветеринарку, а он по дороге затихает. И эти стремительно высыхающие открытые глаза... Ты не слышишь Бога в эти минуты.

И вспоминаешь другие. Когда укладывал холодные непослушные руки на груди. Потом вставлял в них свечку. Чтобы отправить человека к тому, кого так трудно услышать...

Трудно услышать Бога, когда всё твоё внимание приковано к старушке, идущей вдоль мясной витрины. Она медленно, словно во сне идёт вдоль колбас и всевозможных рулетов. Она шевелит губами. Потом тихонько трогает пуговицу на своём старом, на двести раз перелицованом пальто. С отпоротым воротником. И покупает 400 грамм лапши на развес.

Ты выходишь на улицу и видишь как молодая мать орёт на девочку лет четырёх:

- Ты зае@ала меня, бл@дь!

Девочка оцепенела и до белых костяшек сжимает в кулачках грязную куклу с оторванной головой...

Трудно услышать Бога, когда в Чечне в погребе кто-то стонет, пытаясь комком глины замазать гниющую много месяцев рану. И в Афганистане до сих пор в погребах сухим песком пересыпаются русские слова. Ты даже не слышишь и этих стонов, потому что телевизор орёт, что всё хорошо. И люди со взглядом имбицилов "строят любовь", а на первом - пьют водку, тут же в студии танцуют и крутят барабан, чтобы угадать, какая же буква есть в алфавите...

И снова крик. В подъезде. Женский. Выскакиваешь и слышишь лишь хлопнувшую несколькими этажами ниже подъездную дверь вслед убегающей твари. А женщина сидит на корточках в углу и плачет. Не по зимней сорванной шапке. А от страха...

Трудно услышать Бога, когда из распахнутых окон дома напротив восемнадцатый раз пьяный голос завывает под караоке "Шансоньетка-а-а! Заведённая юла..."

Ты было закрываешь глаза и закидываешь голову лицом вверх, но снова... Внизу. Кошачий жалобный вопль. Тихий. Слабый. Но прорубающий железобетон насквозь...

Мне кажется я знаю, какой он - голос Бога. Он не громоподобный, нет. Иногда он как тихое журчание старого радиоприёмника. Когда сидел в детстве у дедушки в гостях и слышал, как баюкающие голоса тихонько разговаривали на кухне... А иногда - как тихая песня. Милый знакомый голос a capello выводит ту самую - родную твоему сердцу - песню... Тихо-тихо, словно над колыбелью. С улыбкой... Иногда это как старая шипящая пластинка, спокойным размеренным голосом тихонько рассказывающая сказку...

Но как трудно, неимоверно трудно услышать Его.