Настроение сейчас - good

[показать]Нам было по 18 лет. Сначала нас погрузили на серый рейдовый катер. Запахло дизелем, сизый дым неприятно защипал глаза, но вот мы развернулись, легли на курс и двинули в сторону, противоположную городу, пустив дым по ветру.
Посреди Кольского залива есть где разгуляться и ветру, и морской волне, катер шатает, но теперь дизельный дымок уже как свидетельство господства человека над природой, внушает уверенность и символизирует надежду и опору посреди заполярной стихии. Запах дизеля говорит: "Дойдём! Всё будет в норме." Несколько недель на такой посудине в море - и моторист становится роднее матери, а каждая железка корабля дороже глаза.
Мы остановились у заброшенного бревенчатого причала, обсиженного чайками, поросшего мхом и водорослями. И отправились в тундру. Это не так чтобы тундра-тундра, которая лысая как колено и плоская как лицо чукчи, это скорее лесотундра: болота, каменные гряды, голые сопки, низкие деревца в ложбинах. И озёра - много-много маленьких студёных озёр кристальной воды, в которой поблескивает крупная неведомая рыбёшка. Одним словом, это одно из самых живописных и красивых мест на планете, кроме того это одно из самых чистых мест. В получасе пешего хода - берег Баренцева моря. Можно сказать что мы тоже на берегу этого моря, но очень вглубь. Смотря с какой стороны идти, а мы подходили со стороны материка.

Шли болотами, поросшими морошкой и росянкой, карельскими березками с огромными яркими грибами у белых стволов, шли каменистыми россыпями и руслами холодных ручьев, шли широкими седловинами и карабкались через перевалы, но всё это было такое миниатюрное, что вызывало скорее умиление и восторг, чем благоговение. В конце концов мы вышли к озеру, шагов 150 в поперечнике, имеющее отлогий берег с одной стороны и огромную отвесную каменную стену с другой. В теснине было безветренно, вода зеркально-неподвижная и тишина, невероятная тишина, в которой чуткое эхо подхватывало каждый звук, отражая его от скалы.

Мы застыли пораженные красотой и чистотой этого места. Рома, не в силах сдержать эмоции, громко заорал "ХУЙ!!!!! ХУУУУУЙ!!!" и ещё "ПИДАРАС!!!" и был весьма удовлетворён качеством эха.

Вряд ли Рома читал Бредбери и знает кто такой Биггс и как он кончил, а для меня аллюзия с "Марсианскими хрониками" была поразительная. Позже, перечитав тот рассказ, я удивился своему детскому сопереживанию главному герою, своему юношескому идеализму и романтизму. На смену им пришёл цинизм и холодный практицизм. Я себя не узнал. И понял что степень относительности значительнее, чем я мог себе представить. Даже понятие деструктивности, несмотря на объективные её признаки, тоже относительно.