Я пью пиво и внимательно слежу за тобой. А ты полчаса, как рассказываешь мне какую-то дурную историю из твоей скучной и длинной жизни. Ты, та, которая заявилась ко мне домой без приглашения и очевидного желания с моей стороны, улыбнулась и прошла мимо меня. Ошарашенного и потерянного.Твой запах всегда вводил меня в транс, парализуя все мои звуковые рецепторы.
Твои лисьи привычки, впечатанные в мое сознания так же хорошо, как впечатываются значения букв в головы темпских школьников, которым преподают язык и литературу уже в третьем классе, пробуждают во мне дикие рефлексы, скрываемые под моим благопристойным лицом. И я с трудом сдерживаюсь, чтобы не выпроводить тебя восвояси, в тайне надеясь, что ты не будешь сопротивляться внезапному поцелую.

Темпо всегда подглядывает в окна в такие моменты, когда ты хочешь спрятаться от всего мира. Закрыться в своей картонной коробке и ждать, когда время начнет стучаться в глазницы слишком настойчиво. Темпо никогда не пропускает секунды, когда ты отдаваясь какой-то женской особе, вдруг нечаянно бросаешь взгляд в окно. А он там, суровый и довольный, словно Господь Бог, подглядывает в щелку между шторами. И тебе становится одиноко и холодно. И ты ссылаясь на боль в голове и сердце останавливаешься и идешь заглянуть в холодильник.

Ещё пива? В её руках бокал и полная бутылка. Она говорит столько, что мне порой кажется, что ей никогда не хватает времени на слова. Зачем она пришла и что хочет? Почему Лиса так привязана к моим грубым и липким выходкам? Почему она не может понять, что я слишком бесчувственен, чтобы поддаться на её уговоры поехать в Вену на пару дней или взять отпуск и закрыться в её спальне, словно в подводной лодке. Она глотает мои взгляды вместе с ресницами и бровями. Она чувствует, что я скучал и чувствует мою ненависть и злость. Она играется с моими волосами, а сама внимательно смотрит на мои стены и длинные безвкусные полки, заставленные хламом и книгами разных годов. МОИМИ книгами.
Я молча наливаю ещё и стягиваю с себя футболку. Мне кажется, что я не смогу её прогнать. И я вместо того, чтобы наконец разозлиться рассказываю ей о письмах, о Матье, о своей жизни и внезапных совпадениях. В её глазах отражается грусть и надежда, что я наверно заболел какой-то иностранной неизлечимой болезнью и ей теперь придется заботиться о моих легких и спине, единственными, что ей когда-либо во мне нравилось.
Л'иса ушла около восьми. А я долго пытался встать и налить себе немного чаю. То ли она действительно вернулась, то ли я слишком много выпил. В любом случае Матье обещал зайти в десять и прочитать мне последннюю газету, в которой якобы описывается моя жизнь. А это требовало сил и одежды, которую я начал искать ещё в семь, когда девушка ещё спала.

Соседка из двенадцатой квартиры заходила на прошлой неделе, сказать что переезжает. Мне было не до неё, но все равно стало жутко грустно. Она была хорошей соседкой. Я долго смотрел в глазок, когда она руководила огромными верзилами, которые выносили её маленькие стульчики из квартиры. Мне будет не хватать её сопения за стенкой...

Уже перевалило за полдень, когда пришел Матье. В его глазах читался стыд. Он рассказал историю, в которой, кстати, два раза упомянул мое имя, да так, что я вздрогнул от неожиданности. В ней он пытался оправдаться, что потерял ту злополучную газету и теперь не знает, как доказать мне, что статья была и она была обо мне. Я уверяю его, что я ему верю и быстро захлопываю холодильник, прежде чем он найдет там шапочку Л'исы, которая видимо решила, что это будет неплохим поводом заглянуть ко мне ещё раз. Я молча разглядываю лицо Матье. Он напоминает мне школьного учителя или сержанта из города, в котором я проходил воинскую службу. Его щеки кружатся вокруг моего взгляда словно вертушка вертолета и я начинаю верить, что Земля крутится. Надо будет записать это в свой дневник, который я веду по вечерам, перед сном.

Темпо тренирует во мне терпение. Я знаю, что он не сможет сломить меня. Перещеголять как обычно. Город наращивает живот и мышцы, а я тем временем разбираю его по частям, покупая хлеб в неожиданных районах. Темские дворники ругаются, что я мешаю им подметать свои улицы. А мне грезится, что они подметают мои мысли и я с равнодушием наблюдаю, как последние залетают в сливы по краям дороги, словно осенние листья.
Годы без сна и терпения. Годы потраченные на создание имени и жизни, в которой нет места времени и работе. В этой жизни нет расхождений с планом, в ней нет рубцов, нет закостенелых опухолей, она идеальна для таких как я. Тех, кто бояться выбраться за кухню и с трудом сдерживает слезы, когда видит очередной день за этим посеревшим окном, которое я мыл прошлым летом. Маленькие буклеты презентующие новые клуб в Южной части Темпо валяются у меня на столике и напоминают мне мою молодость. Все что находится в моей квартирке, словно говорит мне: "Я знаю тебя". Я боюсь.
Боюсь, что на самом деле Темпо давно разгадал мои карты и теперь с трудом сдерживает свой Королевский флеш.