ДЛЯ ЛЮБВИ МОЛОДЕЦКОЙ


Исполнено есть земля дивности. Как на море, на Окияне, на острове на Буяне, есть бел-горюч камень Алатырь, на том камне устроена огнепалимая баня, в той бане лежит разжигаемая доска, на той доске тридцать три тоски. Мечутся тоски, кидаются тоски и бросаются тоски из стены в стену, из угла в угол, от пола до потолка, оттуда через все пути и дороги и перепутья, воздухом и аэром. Мечитесь, тоски, киньтесь, тоски, и бросьтесь, тоски, в буйную его голову, в тыл, в лик, в ясные очи, в сахарные уста, в ретивое сердце, в его ум и разум, в волю и хотение, в его тело белое и во всю кровь горячую, и во все его кости, и во все составы: в 70 составов, полусоставов и подсоставов. И во все его жилы: в 70 жил, полужил и поджилков, чтобы он тосковал по мне, горевал, плакал бы и рыдал по всякий день, по всякий час, по всякое время, нигде б пробыть не мог, как рыба без воды. Кидался бы, бросался бы из окошка в окошко, из дверей в двери, из ворот в ворота, на все пути и дороги, и перепутья — с трепетом, тужением, плачем и рыданием, зело спешно шел бы и бежал, и пробыть без меня ни единой минуты не мог. Думал бы обо мне не задумал, спал бы не заспал, ел бы не заел, пил бы не запил, и не боялся бы ничего; чтоб я ему казалась милее свету белого, милее солнца пресветлого, милее луны прекрасной, милее всех и даже сна своего, по всякое время: на молоду, под полн, на перекрое и на исходе месяца. Сие слово есть утверждение и укрепление, им же утверждается, и укрепляется, и замыкается. И ничем, ни аэром, ни воздухом, ни бурею, ни водою дело сие не отмыкается».